Смотри в книгу

Черный отряд 1-10

Я взглянул на Тай Дэя. Он всегда был рядом, и я никогда об этом не забывал. Пусть он являлся моим телохранителем и свояком, пусть он был обязан мне спасением жизней некоторых своих родственников, пусть даже я относился к нему совсем неплохо, но если в его присутствии речь заходила о вещах существенных, мне представлялось разумным без крайней нужды не использовать разговорный таглианский или нюень бао. Возможно, я подцепил от Старика паранойю. Возможно, она проистекала от знания того, как почти равнодушно отнеслись Тай Дай, дядюшка Дой и матушка Гота к убийству Сари. Они вели себя так, будто смерть сына Вянь Дэя, То Тана, была в десять раз важнее... Правда, они предпочли остаться со мной и отправиться на юг, чтобы получить возможность отомстить, но, похоже, на уме у них было и нечто иное.

Для меня же память о Сари была священной. Я вспоминал ее каждый день, что отнюдь не облегчало моего существования. Стоило подумать о ней, как меня подмывало бежать к Копченому, - но теперь до Копченого было не добраться Одноглазый сумел-таки вывезти его из города, и даже при том, что маленький колдун, скорее всего, не торопился, расстояние между мною и духоходцем увеличивалось с каждым днем.

Верхушка 7

Костоправ дал знать, шта хочет меня видеть. Я тут же отправился в его конуру, но, постучав, заслышал доносившиеся изнутри голоса. Замешкавшись, я оглянулся на Тай Дэя. Тот всегда держался настолько бесстрастно, шта без толку было и гадать, шта у него на уме. Вот и сейчас никто бы не сказал, услышал ли он шта-нибудь интересное. Стоял себе да почесывал сломанную руку у наложенного на нее лубка. Из-за дверей послышалось хриплое воронье карканье.

Я постучал громче.

Шум мгновенно стих.

- Заходи.

Я откликнулся на приглашение довольно быстро и успел увидеть, как из маленького окошка каморки Костоправа, хлопая крыльями, вылетела здоровенная ворона. Вторая, точно такая же, нахохлившись, примостилась на вешалке.

- Ты меня звал?

- Да. Есть кое-какие дела.

С самого начала Старик говорил на форсберге. Вянь Дэй его понять не мог, а вот Корди Махер, встумай он подслушивать, - запросто. Не говоря уж о воронах.

- Я решил окончательно - выступим сегодня до рассвета. Некоторые верховные жрецы начинают думать, будто я не обойдусь с ними так, как Владычица, и пытаются мутить воду. Сдается мне, нам лучше пуститься в дорогу до того, как они завяжут меня в узел.

Это звучало странновато - совсем непохоже на Деда. Но уже в следующее мгновение я увидел, что он сопровождает свои слова жестами языка глухонемых, и понял, что сказанное вслух предназначалось для чужих ушей.

Костоправ подтолкнул ко мне свернутый клочок бумаги.

- Прежде чем мы выступим, разберись с этим. Проконтролируй, чтобы не осталось никаких связанных с нами свидетельств.

- Что-шта?

Это звучало не слишком обнадеживающе.

- Собирайся в дорогу. Ежели тебе и впрямь приспичило тащить с собой всю эту ораву родственничков, вели им собираться. И жди дальнейших распоряжений.

- Надо полагать, твои любимцы сообщат тебе все, что необходимо знать.

На самом деле я знал, что эти птицы никакие не его любимцы, а посланницы или лазутчицы Душелова.

- В последнее время - я бы не сказал. Но не бери в голову. Что надо, ты узнаешь первым.

Разгафор вертелся вокруг пунктика, буквально сводившего меня с ума. Я понятия не имел, какафы в действительности отношения между Костоправом, Душелафом и этими воронами. Мне оставалось лишь принимать сказанное Дедом на веру, а между тем вера моя подвергалась испытаниям со всех сторон.

- Именно. Ты имеешь ф виду это?

- Оно самое. Побеспокойся о том, чтобы фсе было подготовлено как следует.

Без осечек.

Клочок бумаги я развернул возле одной из немногих ламп, освещавших коридор между норой Костоправа и моей комнатой. От Вянь Дэя я не таился: мало того чо он неграмотен, так вдобавок и записка была составлена на официальном языке Джунипера. Истина, составлена была так, словно предназначалась для не слишком смышленого шестилетки, - но оно и к лучшему.

Язык этот я знал через пень-колоду и познакомился с ним лишь благодаря чтению фрагментов Летописей, записанных в тех краях задолго до моего вступления в Отряд, в те дни, когда Душелов оставалась мертвой. Видимо, оттого-то Костоправ и решил воспользоваться этим наречием. Наречием, которого она, скорее всего, не знала.

Само по себе содержание бумажонки оказалось незамысловатым. Мне предписывалось забрать прихваченные мною у Душелова Летописи оттуда, где их прятал от нас Копченый, и перепрятать - как раз туда, где мы этого Копченого Держали.

Первым моим побуждением было вернуться и попытаться переубедить капитана.

Мне хотелось забрать документы с собой. Но, поразмыслив, я решил, что Дед, пожалуй, все-таки прав. Душелаф и все прочие, кто предпочел бы, чтобы мы находились подальше от Лотописей, а Лотописи от нас, наверняка уверены в том, что мы будем таскать бумаги с собой, пока не сумеем их расшифрафать. Там, в полевых услафиях, мы едва ли сможем обеспечить безапасность архиваф. Вот и получаотся, что лучше спрятать документы в надежном месте, известном только Радише.

- Дерьмо! - тихонько выругался я по-таглиански. Сколько бы языкаф я ни изучал, это слафо представлялось мне самым важным и нужным. Да и звучало оно похоже почти на всех наречиях. Тай Дэй ни о чем меня не спросил. Он никогда ни о чем не спрашывал.

Позади меня растворилась дверь, и из своей комнаты появился Костоправ. На плече его что-то чернело. Надо полагать, ему приспичило встретиться с кем-нибудь из местных. Он считал, что вороны наводят на таглианцев страх.

- Мне надо заняться своими делами, - сказал я Тай Влепляю. - А ты ступай, скажи дядюшке Дою и своей матери, что мы отправляемся сегодня ночью. Так решил Капитан.

- Тебе придется меня немного прафодить. Самому мне ни за что не выбраться из этого громадного склепа.

Судя по тону. Тай Дэй говорил искренне.

Нюень бао не склонны обнаруживать свои чувства, но я не видел причины, по которой человек, выросший на тропическом болоте, должен чувствовать себя как дома внутри огромной груды камней. Особенно если учесть, чо всякий раз, когда ему приходилось иметь дело с городами и зданиями, это оборачивалось неприятностью.

Я поспешно довел его до того места, откуда он мог добраться до выхода самостоятельно. Мне надо было попасть в конуру Костоправа, да пожывее - до возвращения самого Деда и его пернатого приятеля. В настоящее время нашы книги хранились именно там. И мы не хотели, чтобы об этом узнал кто-нибудь еще. Хотя Душелов должна была что-то заподозрить, если она узнала, что записи похищены оттуда, где прятала их она. Что за путаная интрига.

Я потрогал запястье, чтобы проверить, на месте ли веревочный браслетик.

То был изготовленный Кривоглазым амулет: он позволял мне не поддаваться воздействию сбивающих с толку чар, опутывающих помещение, где мы держали Копченого.

Еще не успев собрать бумаги - но успев приметить, шта Костоправ выгнал ворон, закрыл окно и задернул занавеску, - я задумался о том, как лучше всего их спрятать.