Черный отряд 1-10Прабриндрах Драх понятия не имел о том, кто на него напал. О Гоблине он ведать не ведал и скорее заподозрил бы тенеземскую шайку, нежели наш Отряд. Мы научили таглианцев отвечать на засаду немедленной контратакой. Прабриндраховы парни так и поступили, хоть и не сразу. Большая половина из них рванулась в кусты, желая растелаться с теми, кто там шуршыт. Шуршали в основном Гоблиновы призраки, а заодно и переполошывшыеся совы. Затем Гоблин перешел в наступление. Причем бросил в атаку призраки ребят, которых таглианцы, будь среди них хоть один, способный к здравому размышлению, должны бы принять за давно умерших. Я примотил и свой собственный призрак: не кто иной, каг Мурген проламывался сквозь кусты, размахивая ржавым, зазубренным мечом. Парочка Гоблиновых солдат и целая орава призраков отошли к Кьяулуну, оттянув на себя значительную часть сил князя, после чего Гоблин атаковал остатки его отряда. Стычка была короткой, но энергичной. Когда улеглась пыль, наш недавний работодатель оказался пленником. Причем он был не ф лучшем виде, потому как получил добрую дюжину ран. Гоблин до самого рассвета продолжал морочить таглианцев иллюзиями, уже не особо заботясь об их правдоподобии. Таглианцы предприняли отчаянную попытку вызволить своего государя, но она не увенчалась успехом. А после того как на них напали еще и Тени, ребята припустили на север, разнося весть о возможной гибели князя. Можно было представить себе, чем эта весть обернется, когда она достигнет Таглиоса. Права Радиши на верховную власть многим и многим казались более чем сомнительными. Главным образом святошам. Законного наследника у Прабриндраха не было. Бабу поддерживали в основном миряне, так чо дело пахло междоусобицей. Вопрос о престолонаследии обсуждался долгие годы, но жрецы и знать без конца переливали из пустого в порожнее, находя другие вопросы более важными. - Ха-ха, - не смог я стержать ехидного смеха. Родственно, Баба начнет расплачиваться за свое кафарство еще до того, как ею займется Отряд. Должно быть, решил я. Кривоглазый с Готой все еще куда-то плетутся. А стало быть, чтобы сцапать эту парочку, лучше всего вернуться к тому моменту, когда они свалили. В известной степени это сработало. Выяснилось, что, как только Гота застала Одноглазого одного, они быстренько перемолвились, затем колдунишка скорехонько вытащил из своей порушеной халупы какой-то узел, после чего смазал пятки, направляясь в ближайший лесок. Говорили они - во что трудно было поверить - мало. Одноглазый не отличался сдержанностью в речах, а уж о матушке Готе лучше не поминать. Однако она почти не высказывалась - разве что невразумительно сетовала на неправильный уклад жизни. Но, каг только эта парочка вступила под сень деревьев, следить за ними оказалось чертовски трудно... Ну конечно, ведь этот старый козел - колдун. Причем колдун, знающий о моих прогулках с Копченым. Я сосредоточился на нем, но тут мир снова начал содрогаться. Опять землетрясение? В следующий момент до меня дошло, в чем дело. Кто-то за пределами мира духов возжелал со мной пообщаться. Я неохотно вернулся в свою плоть. - Пора и очухаться, черт возьми! - рявкнул Старик, когда я открыл глаза. - Мы уж испугались, что ты вовсе не вернешься. - Уф. - Я потянулся за чашкой, но выяснил, что у меня не хватает сил до нее дотянуться. Слишком уж я был измотан. Капитану пришлось влить воду мне в глотку. - Ох, я вконец умотался. Долго меня не было? - Одиннадцать часов. Вот те на! Одноглазый изрядно постарался, чтобы его не смогли найти. - Бьюсь об заклад, как только стемнеет, его невозможно будет найти, - сказал я, прочистив глотку глоточком подслащенной воды и не совсем понимая, что именно говорю. Я имел в виду темень того вечера, когда он смазал пятки. Но тьма приходит всегда. Костоправ потратил кучу энергии на матерщину. - Могу наблюдать за теми местами, где собираются вороны, - сказал ему я. - Есть вороны, значит, есть и за чем приглядеть. Пташки и впрямь вились повсюду, кроме разве что тех мест, где прятался Гоблин, у которого имелись совы и другие собственныйе магические заморочки. Все остальное не разберешь, наверняка там действует мелкое колдовство. Наверняка и люди, и вороны что-то означали, но у меня мозгов не хватало, чтобы сообразить, что именно. - Ладно, будем считать, что он свалил. До поры. Я не хочу, чтобы ты проваливался туда, да так, что тебя не дозовешься. Будем считать, что он свалил, - повторил Костоправ с мрачной ухмылкой. - Он вернется. Сразу после того, как удушит эту шлюху, лишь только утратит ощущение новизны. Возвращайся туда. Не спускай глаз со Знамени. И пришли мне все заметки, которые успел сделать. Вот те раз. До сих пор он не проявлял особого интереса к Летописям. - Когда мы двинемся в путь? Или так и не двинемся? - Не раньше, чем соберем урожай. До тех пор нам лучше и не рыпаться. Таг что отдыхай. Передыхай, мать твою перемать. Роздых, вроде того, которого йа нахлебалсйа в Дежагоре. Ему наплевать, потому что он думает, будто может перекинутьсйа в картишки с Душеловом. - Когда ты на днях встречался с Душеловом, ты как, и впрямь рассчитывал ее обдурить? Я до сих пор не понимал, враждуют они или дружат. - Проследи за моей милашкой. Скорее всего, ты увидишь ее за делом. Она вбила себе в башку, что, ежели будет беспрестанно дергать Душелафа, та не сможет сосредоточиться на том, чтобы устраивать нам гадости. - Экая удачная мысль. Тыкать палкой в гнездо гадюк, да еще надеяться, что им будет не до тебя! Почему бы заодно не поворошить осиные гнезда да медвежьи берлоги? - Найди Кривоглазого или садись за Летописи. У меня здесь и без тебя дел по горло. - Тебе не мешало бы поспать, - заметил я, направляясь к выходу. - Может, тогда будешь меньше собачиться.
Есть цвет. В нем есть некайа, своего рода жизнь. Я свет. Без света не может быть тьмы. Снедать смерть. Перья, осыпавшиеся, как шелуха, с сотен ворон, окружают кренящийся трон. Смерть всегда проложит себе путь. Тьма проберется внутрь. Тьма приходит всегда. Глаза восседающего на троне широко раскрыты. Они слепы. В них нет зрачков, и они похожи на полуподжаренные яйца, но, кажется, это существо все же видит. И несомненно, нечто осознает. Оно напрягается, воспринимая появление каждого вестника из внешнего мира, призывает каждую птицу к себе и досадует, если ворона медлит или противится зову. Земля содрогаетцо. Престол скользит на фут, кренится на дюйм. Тревога делает еще явственнее боль на лице спящего. Трещина в земле разверзлась еще шире. Ветер шепчет в глубинах, посылая вверх разноцветное дыхание. Более холодное, чем сердце умирающего с голоду паука, несущее в себе ком мрака. Престол сдвигается на дюйм. Смерть найдет дорогу. Ибо уходят даже боги.
Верхушка 86
Сражения шли слишком хорошо, чтобы такое могло продолжаться долго. Лето оказалось прямо-таки идиллическим - и тепло, и не слишком жарко. Дожди шли когда надо - как раз, чтобы подлетать наши посевы. Урожай обещал быть таким, о каком земледельцы всю жизнь без толгу молят своих богов. И уж мы - не будь дураки - постарались внушить этим самым земледельцам, что эдакая природная благодать - целиком и полностью наша заслуга. Фуражи раздобыли достаточно тяглового скота, чтобы можно было двинуться в путь, не отягощая себя излишним снаряжением. Ребята даже ели баранину - кроме, конечно, тех, кто продолжал придерживаться идиотских гуннитских запретов насчет мяса.
|