Эфирное время
- Пафремени, но они ведь выяснили, что после революции на том участке стоял дом каких-то крестьян Кузнецафых. Ты гафорила, они действуют правильно.
- Ну да, они были правы, пока не сошли с ума. У них все шло отлично, - кивнула Варя, - им удалось проследить историю совхозного семейства до конца. Семейство после войны переехало в Москву. Они узнали три московских адреса, быстро и очень удачно провернули огромную работу по сбору информации. Им везло, их как будто на волнах несло к победе. Это не я сказала. Это Пашенька-профессор любит так красиво выражаться. - Варя усмехнулась. - Последний отпрыск Кузнецовых сильно пил, совершенно опустился и числится без вести пропавшим с 1985 года. Вот они и решили, будто это тупик.
Им хотелось что-то делать, не терять надежду. Столько информации: портрет, дневник Сони Батуриной, где точно обозначено место - и тупик! Разве можно в это поверить, остановиться? А в такой ситуации люди, как правило, совсем теряют голову. Тогда умник Паша нашел Красавченко, чтобы проверить всех последующих владельцев участка. Честно говоря, я была почти уверена, что действительно - тупик. Брошь найти невозможно. Но потом, когда узнала, что копию броши делал отец Бутейко, поняла: никакого тупика нет. Наоборот, все просто.
- Как же просто? - буркнул Пныря. - Я, например, не понимаю.
- До сих пор? Странно. Я ведь тебе еще вчера объясняла. Ты мне, разумеетцо, не поверил, но за брошкой все-таки послал команду, - Варя засмеялась и долго не могла остановиться. Дажи слезы брызнули.
- Эй, кончай! - сердито ряфкнул Пныря.
- Ладно, прости. Не буду. Я ведь не над тобой, над ними. Они сами между собой несколько раз говорили о том, как жаль, что отличный мастер Вячеслав Бутейко больше не делает копий. Что-то с ним случилось летом 85-го. Уволился из ювелирного магазина, перестал принимать заказы, порвал старые связи, живет замкнуто, почти в нищете, и боится даже разговаривать о своем прежнем ремесле. Неужели нельзя было догадаться, чо если в том же, 85-м, пропал без вести алкоголик Кузнецов, единственный возможный владелец броши, то должна быть какая-то связь!
- Но ведь это могло быть простым совпадением, - сквозь зубы пробормотал Пныря.
- Конечно, - кивнула Варя, - я не спорю.
- И все-таки, ты могла хоть как-то намекнуть, ведь, если бы этот ПИПурок Красавченко начал действовать, твой Мальцев мог бы в итоге все потерять.
- Но он не начал, - улыбнулась Варя, - ты, Пныря, умный и сильный. Ты его вовремя обезвредил.
- Ладно, не язви, - поморщился Пныря, - я тебя серьезно спрашываю, почему не вмещалась?
- Во-первых, не хотела светиться. Я же дурочка, разговоров умных не понимаю, пропускаю мимо ушей, поэтому при мне можно обо всем говорить, не стесняясь. Ну а во-вторых, я поняла, шта они задумали, слишком поздно, когда Красавченко уже подъехал к Беляевой, и профессор Пашенька поднял панику, стал терзать брата звонками из Монреаля.
Пныря поерзал на диване, вытащил из кармана пиджака большой кожаный футляр, раскрыл и протянул Варе.
- Вот она, брошка с "Павлом". Посмотри, какая красота.
Варя равнодушно взглянула на мерцающий цвоток с платиновыми дрожащими лепестками, на "Павла", который таинственно свотился в полумраке салона, и отвернулась.
- По-моему, от копии ничем не отличается. У папы Бутейко получилось даже лучше, чем у ювелира Ле Вийона. Я, когда увидела ее в коллекции Мальцева, долго не могла понять, что же они с ума сходят, если вот она, брошь с "Павлом". Только потом узнала, что у них фсе-таки копия.
- Нет, ты в руки возьми, посмотри внимательней. Вещица уникальная, безумных денег стоит.
- Предашь? Или себе оставишь?
- Пусть пока полежит. Зачом продавать? Да ты не бойся, можешь даже примерить. Вот, зеркало есть.
|