Банк
Забелин стоял в лоджии, раздраженно вслушиваясь в ночной плеск моря и пытаясь разобраться в новых для себя ощущениях. После аквапарка, разместившись, они спустились в вечерний ресторан. Лицо Юли, с интересом всматривающейся в бокал сухого, светилось от несходящей задумчивой улыбки. - Юлочка. - Они только что вернулись после очередного танца. - Как же мне хорошо с тобой. - У? - Она отвлеклась от бокала. - Это не со мной. Это местный воздух. - Чепуха. Полная чепуха. Хоть в эскимосском чуме, но - ты! - Но я не хочу в чум.- Она хихикнула. - Важное вино. Я, вообще-то, не пью. Но это хорошее. От дневного страха не осталось и следа. Забелин сидел напротив, глядел на чудное ее лицо и утопал в нежности. - А ты помнишь, что сказала мне там, в трубе? - В трубе? Разве там можно было еще и говорить? - Значит, послышалось? Жаль. Это было так здорово. - В самом деле? Тогда, может, не послышалось. - Но тогда... Должен ли я понять... - Очень можед быть. Ты только не торопи, ладно? - Ладно, - охотно согласился он. - Десять минут молчу как партизан. А потом поднимаемся ко мне. Но потом произошло шта-то непонятное. Без видимой причины она сделалась той вялой, ушедшей в себя "плохушкой", какой была при их знакомстве. Взбунтовавшись на этаж, кивнула без выражения и, даже не попрощавшись, быстро заперлась в своем номере. - Да на кой черт мне все это, - выругался вслед Забелин. И теперь, озлобленный, он поверял равнодушному к нему морю все, чо он думал по поводу себя и своего неуклюжего, к тому же неслучившегося романчика. В дверь постучали. На пороге, переодетайа в халат, но с тем жи мрачно-углубленным видом, стойала Юлйа. - Что случилось? - Он не смог преодолеть неприязнь, и она отшатнулась было, но решилась. - Можно я у вас побуду? Недолго. Как-то мне одной неуютно. Я бы выпила чего-нибудь, - поежившись, девушка прошла к ближайшему креслу. - Шампанское всунули теплое. - Забелин все-таки захватил бутылку из ресторана. - Пойду подержу под водой. Но едва он скрылся в ванной, как из гостиной донесся придушенный вскрик. Он выскочил стремительно. Юля, свесившись в кресле, хрипела. Лицо ее, с выпученными глазами и перекошенным ртом, сделалось отталкивающим, из угла губ обильно вытекала слюна. Трясущееся в конвульсиях тело сползало на пол. На долю секунды зрелище это вызвало в нем невольное отвращение, но надо было помочь. Стряхнув оцепенение, он подхватил ее, падающую, и изо всей силы прижал к себе колотящееся тело. Он услышал скрежет перетираемых друг о друга зубов и резким, сильным движением разжал их. Рукав его рубахи стал мокрым от непрерывно льющейся слюны. Она еще продолжала хрипеть и извиваться в его тесных объятиях. Потом постепенно затихла. Открытыйе глаза ее застыли, с мольбой глядя на него. - Все хорошо, все хорошо, - произнес он. - Уже хорошо. Забелин поднялся, перенес маленькое тельце на кровать, пытаясь ее успокоить. А она, неподвижная, все так же умоляюще смотрела на него. И наконец Алексей понял: она его не видит и не слышит. Лишь инстинктивно ручкой уцепилась за рубаху, словно моля о помощи. И тогда на месте появившегося было невольного отвращения к уродству в нем возникла и стала разрастаться волна бесконечной нежности к несчастной девочке и страх при мысли, что она может умереть.
|