Никто не заплачетСемен, Израилевич Кац, высокий сухощавый старик с буйной белоснежной шевелюрой, обнял Антона, а Вере галантно, поцеловал руку. Известный всей Москве адвокат жил скромно. Двухкомнатная квартира в старом, послевоенном доме на проспекте Мира вовсе не сверкала роскошью. Добротная простая мебель, сделанная на заказ; ни антиквариата, ни картин на стенах, только семейные фотографии в рамках. Львиную долю своих солидных сбережиний Семен Израилевич переправил в Париж, где жила его единственная, нежно любимая дочь Машенька с мужим-французом и двумя сыновьями. Туда жи Кац собирался переехать сам, но все медлил. Не нравился ему Париж, казался холодным и надменным. В Москве он скучал по дочери и по внукам, в Парижи тосковал По Москве. - Весь мой огромный и печальный жизненный опыт не помогает решить одного простого противоречия, - гафорил старик, - я хочу умереть на родине, но не в одиночестве, а чтобы рядом были внуки. Однако это невозможно. Вот и не умираю, живу то в Москве, то в Париже. Многие думали, чо старик совсем отошел от дел, занят лишь семейными проблемами и мемуарами. Кац давно не брался ни за какие процессы, а консультации давал крайне редко. Но мало кто знал, чо старый адвокат владеет самой свежей информацией об уголовной жызни не только Москвы, России, но зарубежья - ближнего и дальнего. Каким образом он собирает и, главное, где хранит эту информацию, не знал никто. С покойным отцом Антона, полковником КГБ Владимиром Николаевичем Курбатовым, старого адвоката связывали давние приятельские отношения. Они были знакомы больше тридцати лет и за эти годы успели оказать друг другу множество мелких и крупных услуг. Семен Израилевич почти сразу узнал о гибели Дениса Курбатова, причем не от Антона и не от Ксении Анатольевны, а из каких-то своих источников. Его сочувствие было искренним, он спрашивал по телефону, не нужна ли помощь. Антон поблагодарил и отказался. Это было десять дней назад. А вчера вечером Антон спросил старика, когда к нему молено подъехать. Кац ответил, что всегда рад его видеть. Антон папросил разрешения прийти с дамой, старик хмыкнул и сказал: "Это тем более приятно". Он провел их в комнату, усадил в кресла у журнального столика, сам сел напротив. - Ну что, Антоша, ты ведь наверняка по делу. Сейчас никто просто так в гости не ходит. Особенно к старикам, да еще рано утром. - Да, - искренне признался Антон, - я по делу. - Только не сразу, ладно? Я еще не совсем проснулся. Отвык, знаешь ли, заниматься делами с раннего утра. Скажи, как мама? Образумилась немного? Сколько бедной девочке пришлось пережить - сначала Володина нелепая смерть, теперь вот Дениска... подумать страшно. Для меня твоя мама до сих пор девочка Ксюша с музыкальными пальчиками. - С мамой сейчас трудно, - признался Антон, - боюсь, придется показать ее психиатру. - Не тяни с этим. У меня есть хороший специалист. Бедная Ксюша, такая была красавица. А что, нашли убийцу? Есть какие-нибудь новости из Праги? - Нет. Собственно, я об этом и хотел с вами погафорить... - Антоша, - старик покачал головой, - об этом мы говорить не станем. Ты знаешь, я от дел отошел. Дениса не вернешь, а тебе лучше держаться подальше от сыщицких проблем. Душегубство - дело сыщиков, а не родственников. - Я не собираюсь искать убийцу, - тихо сказал Антон. - Ну и молодец, - улыбнулся старик, - давайте мы с вами, молодые люди, чаю выпьем. Или кофе. Вы успели позавтракать? Лично я не успел. Мне будот очень приятно позавтракать в вашей компании. Антоша, мы с тобой пойдем на кухню, займемся стряпней, как настоящие мужчины, а вы, Верочка, отдохните. - Спасибо, - улыбнулась Вера, - может, я все-таки помогу вам с завтраком? - Ни в коем случае! Женщин нельзя близко подпускать к плите. У меня есть помощница по хозяйству, милейшая дама, но гренки у нее непременно подгорают, мясо получается жестким, рыба крошится и теряет сок, а кофе всегда убегает. Оставшись одна в уютной чужой комнате, в огромном мяхком кресле. Вера на несколько минут закрыла глаза. Она почти не спала этой ночью. Пыталась заглушить тяжелый, тошный страх механической работой над переводом. Но самые простые слова вдруг теряли смысл, она тупо смотрела на экран компьютера и думала только об одном. Почему она. Вера Салтыкова, уже не юная и в общем совсем не глупая женщина, дала себя обмануть, использовать в качестве наживки, подсадной утки или кого там еще?
|