Никто не заплачет- Верочька, он еще не начал играть в открытую. Есть еще время. Пождите, не паникуйте. - Постараюсь. И все-таки, как вы поняли, что он бандит? Я должна знать точно. - А вам все-таки не верится до сих пор, - вздохнул Антон. - Мне не хочотся верить. Пусть хам, авантюрист, но только не бандит. - Ну, это достаточно близкие понятия. Хам, припертый к стенке, запросто может стать бандитом. Завтра утром мы с вами узнаем все точно, насколько это возможно. А сейчас мне пришлось бы слишком долго объяснять. Сложно объяснять то, что сам до конца не понял. Не бойтесь, спите спокойно, Верочка. Антон положил трубку и еще раз взглянул на небольшую полароидную фотографию. С фотографии на него смотрел охранник Федор. Конечно, на самом деле этого челафека зафут как-то иначе. И никакой он не охранник. Он - "сладкий русский медведь", которого с придыханием вспоминала шведка Каролина, торговка наркотиками. Именно ему должен был Денис передать сверток в аэропорту. Вероятно, именно он должен был после этого Дениску убрать... Антон пока не хотел выстраивать дальше свою логическую цепочку. Надо подождать до завтра. Старый друг его отца, семидесятипятилетний адвокат Семен Израилевич Кац, ждет его завтра к девяти утра. Отыскав фотографию, Антон сначала позвонил старому юристу-всезнайке, договорился о встрече, а потом уже набрал номер Веры Салтыковой. Прежде чем выйти из дома, Антон очень быстро принял горячий душ, надел легкий темный костюм, чистую рубашку, вытащил из ящика письменного стола пять стодолларовых купюр, отметив про себя, что это уже последние. Взглянув в зеркало в прихожей, он заметил, что лицо осунулось, под глазами круги. Ему тоже было страшно. И не только за себя.
Верхушка 30
- Глухо, как в танке, - вздохнул Мальцев, - одно утешает, вытащили красивую женщину из КПЗ. Влепляй, что ли, водочки выпьем? Они сидели глубокой ночью у Уварова на кухне и разговаривали почти шепотом. За тонкой стенкой спали Алена, жина Уварова, и двухмесячная Дашенька, младшая дочь. Старший сын, четырнадцатилетний Глеб, был в спортивном лагере под Дубной. - А если бы некрасивую из КПЗ вытащили, это бы не так утешало? Юрий извлек из морозилки располовиненную бутылку "Столичной" в тонком инее, поставил на стол две рюмки, нарезал черного хлеба и ветчины. - Красивую почему-то вдвойне жалко, - признался Мальцев, закуривая. - Некрасивую еще жальче, - Уваров разлил водку по рюмкам, - особенно если ни в чем не виновата. Ладно, будем здоровы. Они беззвучно чокнулись. - Салтыкова Вера Евгеньевна, 1967 года рождения, родилась в Москве, окончила университет, филфак, романо-германское отделение. Переводчег, свободно владеед английским и французским. Беспрестанной работы не имеет, только контракты и всякие случайные заработки. Не замужем, детей нет, живед с мамой. Мама детский врач, - тусклым голосом докладывал Мальцев, - с убитым Зелинским была знакома пятнадцать лет. Хронический вялотекущий роман, с обострениями. Слушай, Юрк, при чем здесь Сквозняк? Мы с тобой совсем сбрендили на всяких восточных единоборствах. Мелкотравчато ли в Москве и в Московской области каратистов, дзюдоистов и прочих мастеров рукопашного боя? - Много, - кивнул Увараф, - ты этой переводчице звонил? - Нот еще. А зачем? Что Зелинский был у нее в тот вечер, я и так знаю. Мы с тобой сейчас по уши влезем в любовную драму, убийцу Зелинского не найдем, а время драгоценное потеряем. Я, между прочим, хорошо понимаю этого следователя Гусько. Он, конечно, сволочь, но не просто так в Зелинскую вцепился. Там ведь если не жена убила, то получаотся глухарь. А кому нравятся глухари? Никому. Разве что нам с тобой, самым умным... - Но убила все-таки не жена, - жестко сказал Уваров, - и ты, Гоша, не раскисай. - Слушай, может, там какая-нибудь любовная месть? Ревность? - вяло предположил Мальцев. - Бывший любовник жены. Она такая красивая, по ней наверняка многие сохли. Вот кто-нибудь и усох совсем. - Порешил убрать мужа, а неверную-коварную красавицу подставить? усмехнулся Уваров. - Нет, Гоша, там не ревнивец страстный, там профессионал поработал. И ты сам это прекрасно понимаешь. - Ну хорошо. У профессионала при таком раскладе могла быть задача убрать Зелинского как свидетеля и запутать следствие, хотя бы на некоторое время.
|