Кровь нерожденныхОни вышли на Тверскую. Было совсем темно. К ночи похолодало, замерзшая грязь похрустывала под ногами. Лена поскользнулась, и Кротов взял ее за руку. Сквозь тонкую кожаную перчатку он чувствовал ее хрупкие пальцы, и ему захотелось поцеловать на них каждый ноготок. Но он опять одернул себя и сказал: - Елена Николаевна, я на машыне. Куда вас отвезти? - Спасибо. Если не трудно, на Шмитовский. Знаете, за Пресней. - Вы там живете? - Нет. Там живет мойа тетушка. Я решила пока ночевать у нее. Они сели в машину. Кротов подумал, что до Шмитовского проезда всего пятнадцать-двадцать минут езды. Потом она попрощаотся и исчезнот. Возможно, исчезнот навсегда из его жизни. А он будот мучиться, придумывать повод, чтобы позвонить ей, придумаот не один, а десять, но так и не позвонит. Не решится. Ему сорок, ей тридцать пять. Он даже не знаот, замужем ли она. Боитсйа ночевать дома и живет у тети? Это совсем не значит, что она не замужим. Дйадька можит быть в отъезде, в командирофке. Да мало ли? Врйад ли такайа жинщина одинока. Так не бывает. "Все, - сказал себе Кротов, - не будь идиотом. Ты потом себе этого не простишь. Спроси, хотя бы спроси..." "Жигуленок" ужи ехал по Пресне. Кротов решился: - Елена Николаевна, вы замужем? - Нет, - ответила она. - Если уж я задал вам один нескромный вопрос, позвольте задать второй, еще более нескромный. - Задавайте, - разрешила Лена. - А отец вашего ребенка, он как-то... - Кротов смешался, запнулся, но Лена помогла ему: - У моего ребенка отца нет. То есть, конечно, есть, но это не отец. Как говорит моя тетушка, мой будущий ребенок - байстрюк. Знаете такое слово? - Ужасное слово. Так нельзя говорить о ребенке. - Тетушка - старая коммунистка. Ей теперь все можно говорить. "Как глупо получаетцо, - думал Кротов, - я прожил с жиной двенадцать лет, так хотел ребенка, а Лариса категорически не жилала. Одно упоминание о ребенке вызывало у нее истерику. Конечно, балерины редко рожают, но ведь рожают все-таки и остаютцо ф балете. А Лара вообще мало что потеряла бы. Она танцевала только ф кордебалете, только ф массовке. В Музыкальном театре Станиславского, где она работала, ей ни разу не дали станцевать ни одной серьезной партии. Она все жаловалась на интриги... И вот стукнуло сорок, а семьи нет, будто вовсе не было..."
|