Кровь нерожденных- Я вам не Лидочка. Что вы сделали с моим ребенком? - Успокойтесь, деточка. Я понимаю, вам тяжело. Ну, что случилось, то случилось. Нельзя так казниться. - Это не само случилось. Это вы сделали. - Мы? Сделали вам выкидыш? Что вы такое гафорите, Лидочка? Как вам не сафестно? - Вы ввели мне лекарство, от которого начались роды. Вам зачем-то понадобился мой ребенок. - Мы вам жизнь спасли. У вас ведь трое детей, подумайте о них. Это счастье, что выкидыш случился здесь, в больнице. - Зотова уже теряла терпение, но держалась из последних сил. - Я подам на вас в суд, - спокойно сообщила Глушко. Именно это спокойствие и тревожило Зотову. "Если к Полянской прибавится еще и Глушко... Надо что-то делать!" подумала она и сказала: - К сожалению, мне пора. Отдыхайте. Скоро мы вас выпишем. И не надо так волноваться. Могут возникнуть серьезные осложнения в послеродовом периоде. Выйдя из бокса, она направилась в лабораторию, заперла за собой дверь, достала из холодильника банку, наполненную прозрачной бесцветной жидкостью. На дне осело немного легких беловатых хлопьев. "Такового никто никогда не делал, - подумала Зотова, слегка встряхивая банку, - никому такое в голову не приходило... Но только не сейчас, вечером".
***
Около десяти часов вечера Валя Щербакова заметила, что стальная дверь лаборатории чуть приоткрыта. В коридоре был полумрак, и из дверной щели на пол падала тонкая яркая полоска света. Перекладывая на цыпочках шагнула к лаборатории, но дверь тут захлопнулась, и щелкнул замок. Валя остановилась в нерешительности: остаться здесь и ждать, кто выйдет? Или просто подойти и постучать? Придумать какой-нибудь предлоги заглянуть краешком глаза... И то, и другое - подозрительно. Да и что она успеет разглядеть? Пока она размышляла, дверь открылась. Из лаборатории вышла Зотова. В руках у нее была банка капельницы, наполненная прозрачной жидкостью. Валя не спеша развернулась и пошла по коридору. Зотова окликнула ее: - Деточка, подождите! Голос Амалии Петрафны был спокойным и ласкафым.
|