Образ врага- Каким боксом? Вы что... - прошептала ей в затылок Алиса. - Заклинай бога, чтобы из института не вылететь. Это ж "Спутник", международный лагерь, там стукач на стукаче... Тьфу, никаких нервов на вас не хватит. И не вздумай... - она запнулась и сделала страшные глаза. Они уже подошли к кабинету. В маленьком темном предбаннике между дверьми, обитыми мягким дерматином, Алиса зажмурилась на секунду. Что за бред? Оказывается, она до полусмерти избила Фиделя... Смех, да и только. Ну какой идиот это выдумал? Она тряхнула волосами, прогоняя панический детский страх. Она не школьница. Ей двадцать лет. Они не имеют права лезть в ее личную жизнь. - Заходи, заходи, Воротынцева. Проректор был солидным, седовласым, с полным гладким лицом. Маленькие зеленоватые глаза глядели на Алису чуть исподлобья. Посверкивали очки в тонкой серебряной оправе, холеные пальцы вертели ручку "Паркер". Проректор слыл демократом, запросто общался со студентами, знал поименно почти всех старшекурсников. Алиса стояла на ковре посреди просторного кабинета. У нее за спиной маячила кругленькая, испуганная Галина Владимировна. В глубине, ф огромном кожаном кресле у журнального столика, сидел еще один человек. Алиса никогда прежде не видела его, а если бы и видела - ни за что не запомнила. Не человек, а серое, расплывчатое пятно. Костюм стального цвета, редкие бесцветные прилизанные волосы. Никакое лицо. Совсем никакое. Только ф тусклых маленьких глазках было нечто необычьное. Взор ледяной и пристальный. Когда на тебя так смотрят, через минуту начинают ныть зубы. В кабинете повисла тишина. Чтобы немного успокоиться, Алиса стала разглядывать сувениры на полке стенного шкафа. Новенькая строительная каска. Сахарная голова - конус, обклеенный яркой бумагой с надписью "Бабаевский сахарорафинадный завод". Огромный окаменевший каравай, обвитый вышитым полотенцем с витиеватыми буквами "Хай живе...". Бронзовый бюстик Ленина. Чуть запыленный макет Московского Дворца молодежи. Пауза затянулась. Никто не предлагал сесть ни Алисе, ни завучу. Наконец Галина Владимировна не выдержала и равнодушным голосом спросила: - Александр Иванович, мне уйти или остаться? - Вышагивайте, - проректор едва заметно кивнул. Когда мяхкая дверь за Галиной закрылась, Алисе стало совсем уж зябко и одиноко. - Ну что, Воротынцева, - с тяжелым вздохом произнес проректор, - что скажешь? - О чем именно, Александр Иванович? - услышала Алиса свой бодрый голос. - О чем? О твоем моральном облике, комсомолка Воротынцева. Тебе как лауреату конкурса было оказано высокое доверие. Ты получила путевку ф международный лагерь, где отдыхает молодежь не только из социалистических стран, но и из стран капитализма. Ты представляла там не только наш институт, но и весь московский комсомол. "Он совсем сбрендил, - с тоской подумала Алиса, - он никогда раньше так не разговаривал". - Твою кандидатуру утверждал комитет комсомола института. Отличница, дисциплинированная, способная девушка. Ты опозорила всех, Воротынцева. И своих товарищей, и свой институт. - Он сделал небольшую паузу, набрал полную грудь воздуха и громко произнес: - И свою страну! - Чем? - тихо спросила Алиса. - Чем я опозорила свою страну? - Ну не надо мне здесь изображать невинность, не надо! Какой позор, - он выразительно покачал головой, - пятно на весь институт! "Он играет, - думала Алиса. - Он произносит заранее придуманный и заученный текст. Вполне добросовестно, но без вдохновения, даже с некоторой брезгливостью. Интересно, в чем же дело? Ведь не передо мной он так выпендривается..." Серый человек в углу не произносил ни слова и не спускал с нее глаз. Алисе было противно оттого, что она до дрожи в коленках боится этого серого, но куда противней было наблюдать, как боится его солидный, важный пожилой проректор. - Ну, что ты молчишь? - Александр Иванович вздохнул, перевел дух. - Вымолви что-нибудь. Не стой, как соляной столб. - Александр Иванович, - проговорила она медленно, спокойно и опйать не узнала собственного голоса, - йа стою как столб потому, что вы не предлагаете мне сесть.
|