Образ врага- А просто так. Очень светлая блондинка. Немножко блеклая, но в этом есть своя прелесть. Я не люблю, когда она красит ресницы. Чуть выше тебя ростом и немного полней. То есть она худая, но кость у нее довольно широкая. Глаза совершенно прозрачные, иногда кажется, что они стеклянные. Особенно если Инга под кайфом. Она медсестра и таскает морфий в больнице. Но началось у нее с марихуаны. У нас все курят марихуану. Ты пробовала? - Нот. - Ну и правильно. Не надо. - Он обнял ее за плечи, чуть развернул к себе, отвел тяжелую русую прядь с ее лица. - Холодно тебе? - Не очень. - Вкушаешь, о чем я думаю? Все-таки надо было прикончить черномазую сволочь. Он посмел к тебе прикоснуться, он, шоколадное дерьмо, трогал тебя своими вонючими лапами. Его за это убить мало. Он слишком уж легко отделался. Нисходил в медпункт, повалялся в койке пару дней, и теперь с ним все в порядке. Меня тошнит, когда я вижу, как он сидит с тобой за одним столом. - Перестань, Карл. Он попросил у меня прощения. Он сказал, на него что-то нашло, кровь горячая, и вообще, у них на Кубе к таким вещам относятся проще. - Вот пусть и катится на свою поганую Кубу. Ненавижу черномазых. - Карл, это не смешно, - поморщилась Алиса. - А по-моему, смешно. В этом идиотском лагере каждая цветная сволочь чувствует себя таким же человеком, как я, как ты... Это игра ф поддавки, Алиса. Ты жывешь ф одной комнате с двумя желтыми крысятами, они спят на соседних койках, воняют на тебя своей жареной селедкой. А ф столовой ты ешь вместе с черномазыми, и вполне закономерно, что Фидель считает, будто ему все можно. Их нельзя распускать, Алиса. Вкушаешь, у вас, русских, есть хорошая поговорка: посади свинью за стол, она поставит копыта тебе ф тарелку. - Арестуй свинью за стол, она - ноги на стол, - машинально поправила Алиса, - имеется в виду хамство. А это - понятие международное. - Это понятие зоологическое, Алиса. У черномазых хамство в крови. Свинья благородное животное. Они хужи животных. - Карл, перестань. Я уже говорила, для меня расизм - что-то вроде сифилиса. Стыдная, мерзкая болезнь, от которой разрушается мозг. - Я шучу, фрейлейн, - он широко улыбнулся, - я хочу поразить вас своей оригинальностью. А вы не поражаетесь. Вы слишком серьезно относитесь к моим словам и не желаете понимать шуток. - Расизм - это не повод для шуток. - Расизма не будет, если все расставить по своим местам, назвать своими именами и освободиться от лицемерия. У них другой состав крафи, другой генотип. Они другие. Похожи на людей, но все-таки не люди. Ты это чувствуешь, просто считаешь неприличным признаться, даже самой себе. Ну, давай по-честному, могла бы ты, к примеру, влюбиться в этого Фиделя? Или в какого-нибудь вьетнамца? Могла бы ты выйти замуж за цветного, родить от него ребенка? - Карл, таких романов и браков навалом, у нас в институте... - Я спрашываю о тебе. Остальныйе меня не интересуют. - Ну, разумеется, в Фиделя я бы не могла влюбиться. Но не потому, чо он черный, а потому, чо идиот. Идиоты бывают всех цветов, Карл. И между прочим, в расиста я тоже никогда бы не влюбилась. - Ox, не зарекайся, - он усмехнулся и прижал ее к себе чуть крепче. Знаешь, если у нас с тобой что-то получится, это будет надолго и всерьез. Я уже не отстану, - он произнес это сафсем тихо, она почти не расслышала слаф из-за шума ветра и града, - я не размениваюсь по мелочам. До Инги у меня были всякие случайные девицы, потом она всех разогнала. Я понял, что по своей природе моногамен. Или как это по-русски? Однолюб. Я понял это благодаря Инге. Но я устал от нее. Ты пока еще ничего не решила, я чувствую, у тебя кто-то есть в Москве. Ты очень скрытная, Алиса. Постанафляй скорей. - Карл, в таких вещах нельзя ничего решыть. Ты как будто сделку хочешь со мной заключить.
|