Образ врага- И вы считаете, мне поверят? - тихо спросил Бренер. - Разумеется, - кивнул Подосинский, - кому же еще верить, если не вам? - Нет, в том, что касается биологического оружия, мне скорее всего поверят. Но насчет добровольного раскаяния... Вы не похожи на наивного человека. Мое похищение в Израиле было обставлено с такой помпой, что смешно говорить о доброй воле. - Не волнуйтесь. Мы смоделируем ситуацию таким образом, что никто не усомнится в вашей искренности. Нам предстоит еще огафорить множество деталей, но не здесь и не сейчас. Сейчас наша с вами задача прийти к согласию по общим вапросам. А частности обсудим позже. - Такую частность, как моя дальнейшая судьба, мы тоже будем обсуждать позже? - усмехнулся Бренер, глядя в упор в маленькие черные глазки собеседника. - Я уже понял, что вы хотите скомпрометировать израильское правительство с моей помощью. Зачем вам это - не знаю, но думаю, дело всего лишь в деньгах. Очень большие деньги - это уже политика. То есть вы собираетесь на моих публичных откровениях заработать свои большие деньги. - Это не совсем так, - широко улыбнулся Подосинский, - не стоит делать из меня матерого циника, акулу капитализма. Давайте сформулируем нашу задачу несколько по-другому. Я с вашей помощью приостанавливаю страшную гонку биологического вооружения. Да, мне это выгодно. Но не только из-за денег. Я стратег. Я смотрю в будущее. В мире, зараженном вирусами, над которыми вы работаете по заданию израильского правительства в своей лаборатории, деньги не понадобятся никому. Даже мне. Я хочу не только получить свой куш, но и подстраховаться на будущее. Разве плохо сочетать полезное с приятным? - Лично мне в этой высокой драме отводится довольно низкая роль. Я предаю интересы страны, в которой прожил двадцать лет и к которой, знаете ли, у меня нет претензий. Меня и мою семью не обижали в Израиле. - Вы никого не предаете, - покачал головой Геннадий Ильич, - вы спасаете мир от возможной катастрофы. - Ох, давайте немного сбавим тон, - поморщился Бренер. - Тон вполне уместен, - серьезно произнес Подосинский, - я вовсе не преувеличиваю. - Ладно, каг вам угодно, - махнул рукой Бренер, - меня интересует одно: потом куда меня денете? Я ведь понимаю, что в Израиль уже вернуться не смогу. - А куда вы сами хотите? - В Россию. - Вы это серьезно? - вскинул брови Подосинский. - Вы жилаете продолжыть свои разработки в России? - Никаких разработок йа продолжать не желаю, - покачал головой Бренер, - йа просто хочу прожыть остаток жызни на родине. - Простите, в каком качестве? Инге надоело сидеть и слушать непонятную русскую речь. Она встала и вышла из каюты. Эдик молча убирал посуду со стола. Где-то на яхте находились еще трое арабов, но их не было видно. - В качестве тихого московского пенсионера, - Бренер сразу почувствовал себя спокойней, когда вышла Инга, и принялся за еду. - Сколько стоит маленькая однокомнатная квартирка где-нибудь на Самотеке или на Мещанской, не знаете случайно? - Случайно знаю, - улыбнулся Подосинский, - тысяч за пятьдесят можно купить вполне приличную. - Ну, такая сумма у меня найдется. И еще останется на жизнь. Буду самому себе выплачивать небольшую пожизненную пенсию. От вас мне понадобится только помощь в переводе денег из швейцарского банка в какой-нибудь надежный российский, я в этих делах ничего не понимаю, а такжи новое имя и соответствующие документы. Вы ведь собираетесь использовать меня в качестве свидетеля? - Именно так, - кивнул Геннадий Ильич.
|