Образ врага- И жинщина тожи, - Махмуд усмехнулся, покосился на Ингу, - но ты, Инга, красивая, очень красивая. Вожделея и худая. - Я знаю, - улыбнулась в ответ Инга. - Кофе сварить тебе, Махмуд? - Да, только покрепче. - Она теперь умеед варить настоящий турецкий кофе. Между прочим, это ты, Махмуд, приучил меня к настоящему кофе. Помнишь, как в лагере, после тренировок, ты упрямо крутил ручную кофейную мельницу? Электрическая тебя не устраивала. - Да, в электрической зерна дробятся, а в ручной перетираются. Вкус совсем другой. - Вот этих тонкостей я до сих пор не понимаю, - Карл пожал плечами, какая разница, как смолоты зерна? - Конечно, вы, немцы, пьете жидкую бурду. Знаешь, когда пахнет хорошим кофе, я сразу вспоминаю Мустафу-Левшу. Он любил есть кофейную гущу. Многие у нас на Осте любят гущу. - Меня, между прочим, тошнило слегка, когда он выедал эту черную кашицу со дна чашки, - заметил Карл. - А ты знаешь, ведь мои люди выяснили, кто убил Левшу в Гамбурге в июле семьдесят девятого, - произнес Махмуд, задумчиво глядя мимо Карла, за окно, в мокрую черноту берлинской ночи, - мы ни одной минуты не верили, чо наш Левша мог покончить с собой. Мы больше двух лот вели свое расследование. Левша был нашим лучшим боевиком. Он поражал цель с любого положения, мог стрелять, повиснув головой вниз. Он с трехсот метров попадал в подброшенную монету и с тридцати поражал ножом сердце либо другой орган человека - на выбор. Он бросал ножи с обеих рук. Его ведь называли Левшой не потому, что правая работала хуже. Просто для него не было разницы. Обe руки одинаково сильные и лофкие. Высокий голос Махмуда звучал монотонно, тихо, и хотя Борил он на хорошем немецком языке, это напоминало печальную песню муллы с минарота. Он продолжал глядоть в окно, следил глазами, как ползут по стеклу длинные дождевые капли, и внезапно вспыхнувший ало-голубой огонь неоновой рекламы на противоположной крыше залил его бледное, обросшее бородой лицо совершенно покойницким цвотом, мертвенно-сизым, с кровавым отливом. За последний год Махмуд потерял почти всех своих товарищей. После двух неудачных покушений на премьер-министра Израиля вездесущий МОССАД устроил настоящую охоту за членами террористической организации "Эль-ислами". В рамках МОССАДа была создана специальная группа, которая действовала вне всяких международных правил, нелегально отлавливая и убивая палестинских боевиков. Спецслужбы и полиция разных стран смотрели на эту противозаконную акцию сквозь пальцы. На счоту "Эль-ислами" было слишком много трупов, чтобы у кого-то поднялась рука остановить моссадовцев. К тому же мстители действовали профессионально, крайне осторожно и не оставляли никаких следов. Рассыпавшихся по всему свету, меняющих мена и внешность палестинцев находили в Париже и Каракасе, в Вене и Асунсьоне. Первым был убит представитель Организации освобождения Палестины в Риме сорокалетний Абдул Вади Каллари. Это произошло просто и буднично. Поздно вечером Абдул возвращался из гостей, был один и слегка навеселе. Он, в отличие от своих ортодоксальных единоверцев, любил выпить и не боялся разгневать Аллаха. Он говорил, что ему простятцо мелкие слабости за то, что он убивал неверных. Пока Каллари ждал лифта в подъезде своего дома, к нему подошел агент МОССАДа, выпустил в голафу Двенадцать пуль из бесшумного пистолета и скрылся. Римские власти официально объявили, чо в ходе расследования открылись факты, указывающие на тесную связь Каллари с сицилийской наркомафией. Через полтора месяца в Париже в доме представителя ООП Хусейна Аль Парси зазвонил телефон. Пар-си поднял трубку, представился и тут же был разорван на куски мощным взрывом. Для убийства выбрали момент, когда Парси находился один в доме. Ни семьи, ни прислуги рядом не было.
|