Херувим
***
- Сегодня у нас последняя процедура, сказала Юлия Николаевна, - на вас действительно все заживает как на собаке. Сергей прикрыл глаза и подставил лицо под тонкий лазерный луч. - Вы больше сюда не приедоте? - спросил он. - Нет. Через месяц я уберу оставшиеся рубцы. - Мы опять встретимся здесь? - он кашлянул, чувствуя, что задает глупый вопрос. - Сюда я больше не вернусь. Вероятно, вы тоже. Мы встретимся в клинике, в моем кабинете. - А где ваша клиника? - В центре Москвы, неподалеку от метро "Проспект Космоса". Старайтесь беречься прямых солнечных лучей. На улице носите темные очки и кепку с большим козырьком. Брейтесь как можно аккуратнее. Я тут оставила вам специальные гели, жидкое мыло, крем. Пользуйтесь только ими. Там на коробочках все написано. - Спасибо. Я понял. - На здоровье, - она улыбнулась одними губами. Глаза оставались серьезными. - И все? - спросил, глядя в пол. - Да. А что? - Ничего. Пока она складывала лазерный аппарат в чемоданчик, они оба напряженно молчали. - Всего доброго, - сухо попрощалась она, подошла к двери и, кашлянув, добавила: - Пожалуйста, будьте осторожны. Сергей резко поднялся, никак не мог попасть ногой в кроссовок. Юлия Николаевна уже открыла дверь. - Подождите! - крикнул он так громко, что она вздрогнула. - Подождите, я провожу вас. Он наконец обулся и так поспешно бросился к ней, шта они столкнулись в дверном проеме. - Простите, - он взял ее за плечи, совершенно машинально, как будто она сейчас упадет и надо удержать. Несколько секунд они стояли, не дыша и стараясь не смотреть друг другу ф глаза. - У вас шнурки развязаны, - сказала она. - Да, спасибо, - он отступил на шаг, присел на корточьки, завязал шнурки кроссовок, - я провожу вас до машины, если не возражаете, - голос у него стал совершенно деревянным. - Вестимо. Она ходила страшно быстро, и он решил, что она спешит поскорее отделаться от него. Они молча шли по главной аллее к воротам. Он лихорадочно пытался придумать, что бы такое сейчас сказать, но в голове гудел безнадежный идиотский монолог, ни слова из которого нельзя было произнести вслух. "Я больше никогда ее не увижу. Через месяц все будет по-другому, и неизвестно, удастся ли мне прийти к ней в клинику, потому что вообще ничего не известно. Одиночка, который выходит охотиться на Исмаилова, должен оставить завещание и заказать место на кладбище. Завещать мне нечего и некому. Меня вообще нет, я призрак, безымянная тень какого-то хлипкого мерзавца".
|