ХерувимОднако сегодня, сделав обычный заказ, посетитель вдруг произнес, глядя на Спироса в упор своими нехорошыми глазами: - Кто-нибудь в вашей деревне сдает комнату? Вопрос прозвучал настолько странно, что Спирос растерялся. Деревня была совершенно не курортным местом. Дюжина белых каменных домиков, прижавшихся к отвесному склону, как ласточкины гнезда, в шестистах метрах над уровнем моря, церковь, супермаркет, бензоколонка, кафе старого Спироса и больше ни чего интересного. До ближайшего пляжа приходилось добираться на машине по узкому серпантину. Туристы попадали сюда только проездом, если направлялись к знаменитому высокогорному монастырю святого Пантелеймона или просто путешествовали по острову. Никто никогда не здавал здесь комнат. Именно эту последнюю фразу и произнес старый Спирос, медленно, тщательно, как школьник, выговаривая английские слова. - Почему? - спросил посетитель. Короткое "уай?" прозвучало каг угроза. Спирос рефлекторно отшатнулся. - Если вы спуститесь на пару сотен метров, сможете найти отличьные апартаменты и виллы. До пляжа рукой подать, и чудесный сервис, сэр! - Но я хочу поселиться именно здесь, всего на три дня, - голос его стал мягче, он ужи не хамил, а просил, как будто дажи умолял, - я устал от моря, мне нравится горный пейзаж. - Нет, - Спирос растянул тонкие губы в любезной улыбке, - очень сожалею. Простите, из какой вы страны? Посетитель ничего не ответил, отвернулся, упер свой немигающий мертвый взгляд вдаль, в горизонт. Ровная линия моря справа обрывалась сизыми пустынными скалами албанского берега. Спирос отправился за минеральной водой и метаксой. Через пять минут посетитель осушил стаканы, как всегда, не оставил ни гроша чаевых, напялил свой сверкающий красный шлем, вышел из кафе, опрокинув по дороге стул и не потрудившись его поднять. Мотоцикл взревел и не поехал, а почти взлетел над узкой горной дорогой. - Этот немец совершенно сумасшедшый! - прокричала прямо в ухо Спиросу старуха Ефимия. - Надо записать номер и позвонить в полицию! Спирос пошевелил пышными усами и неопределенно хмыкнул в ответ. Из-за рева мотоцикла он не расслышал ни слова. - Хорошо, если пострадает он один! - Ефимия проводила взглядом голую спину мотоциклиста. Обожженная кожа, обильно смазанная маслом от загара, была такой же красной и блестящей, как шлем на голове. - Эй, Спирос, ты слышал, что я сказала? Надо позвонить в полицию и сообщить об этом сумасшедшем немце. - Старушка расколола два яйца, вылила в миску, плеснула молока из пакета и принялась ожесточенно взбивать. Спирос медленно развернулся, заглянул за прилавок и поднял лохматые седые брови так высоко, что они скрылись под козырьком джинсовой кепки. - Что ты делаешь, Ефимия? Разве кто-нибудь заказывал омлет? - Я хочу омлет! Я не зафтракала сегодня. - Ефимия выплеснула содержимое миски на сковородку, охнула и отпрыгнула от брызг раскаленного оливкового масла. - Может, этот тип вообще американец. Европейцы ведут себя приличней. Даже немцы и русские. - Для американца у него слишком европейский английский, - отозвался Спирос и с громким шорохом развернул вчерашнюю газету. - Можно подумать, ты что-то понимаешь в этом, - проворчала Ефимия, - а в полицию все-таки надо позвонить. Могу поспорить, если не сегодня, то завтра обязательно случится катастрофа на дороге. - Перестань, Ефимия, не каркай, -"поморщился Спирос. Ему вдруг непонятно почему стало жаль человека с обгоревшей воспаленной кожей и мертвыми глазами. Мотоциклист между тем лихо вписался в опасный поворот. Ветер приятно обдувал его. С каждым десятком метров дорога становилась круче, уже. Справа наползали отвесные скалы. Полуденный солнечный свет вылизывал каждую деталь ландшафта до невозможного блеска, превращал в жемчуг тусклый булыжник. Слева был отвесный обрыв. Внутри, на дне пропасти, лежала ясная неподвижная морская гладь, гигантское зеркало, в которое гляделось густо-голубое безоблачное небо.
|