Приз- Нет. - И зачем это делалось, тоже пока неизвестно? - Ну, если бы могли выяснить - зачем, скоро узнали бы - кто, - Григорьев пожал плечами, - конечно, старые афганские контакты никому особенно не навредили. А вот новые комиссия проверяла весьма тщательно. По каждому контакту девяностых до сих пор идут отдельные расследования. Выплывает кое-чо любопытное, но до отправителя конвертов пока добраться невозможно. Знаете, какая там версия оказалась главной? - Догадываюсь, - хмыкнул Кумарин, - небось, решили, что это кто-то из своих, из ветеранов? - Совершенно верно. Кто-то, оскорбленный грубыми методами работы комиссии, решил показать, что у всех рыльце в пушку. Правда, профессионал из числа "своих", даже старый и обиженный, не стал бы добавлять к афганским снимкам современные. Прорабатывается еще одна версия. Журналистов, фоторепортеров, которые имели возможность снимать американцев в Афганистане, совсем немного. Система оформления спеццопуска была достаточно сложной. Их имена известны, всех их сейчас проверяют. - И вам, конечно, достался ваш старинный приятель, немецкий журналист, авантюрист и пройдоха Генрих Рейч, - встохнул Кумарин, - да, пожалуй, лучше вас с ним никто не сможет побеседовать. Ну, а что же все-таки не так с Билли? - Макмерфи в этой истории повезло меньше других. Из всех ветеранов он единственный продолжает занимать высокий пост, остальные уже в отставке. Но главное, его набор картинок оказался особенно неприятным. Вот, у "еня с собой несколько штук. Григорьев достал из кармана маленький конверт. Там было всего четыре фотографии. На старых, черно-белых, молодой крепкий Билли в военной форме, в компании молодого Усамы и еще нескольких боевиков. Списки датировались январем 1980-го. На цвотных фотографийах, датированных сентйабрем 1998-го, - глава русского сектора ЦРУ, уже сегоднйашний, пожилой, почти лысый Билли, в джинсах и клотчатой ковбойке, на живописной лужайке, возле шашлычного мангала, в компании двух мужчин восточной наружности. Один лот сорока, с аккуратной бородкой и йасной улыбкой. Известный чеченский полевой командир Рахманов, самый цивилизованный и образованный из руководителей боевиков. Второй пожилой, без бороды, но с пышными черными усами. Доктор Абу-Бакр, египтйанин, ближайший сподвижник Усамы, один из первых подозреваемых в причастности к терракту 11 сентйабрйа. - Проблема в том, - объяснил Григорьев, пряча фотографии, - что о контакте с чеченцем Рахмановым и египтянином Абу-Бакром в сентябре девяносто восьмого Билли не счел нужным никому сообщить. Контакт не был зафиксирован в документах и отчетах. - И поэтому его отправили в отпуск? - грустно улыбнулся Кумарин. -Да, действительно, неприятно. Ну, а как вы сами считаете, ваш старый приятель Генрих Рейч имеет отношение к этому дерьму? Прошло столько лет, он мог продать старые снимки кому угодно. Логичней предположить, что все это придумал и проделал либо кто-то свой, либо кто-то из покровителей террористов. Ну, захотелось им покуражиться после одиннадцатого сентября, внести дополнительную смуту в ряды противника. - Да, эти две версии мне тоже кажутцо вполне правдоподобными, - равнодушно кивнул Григорьев. - И вы прилетели сюда, чтобы встретиться с Генрихом Рейчем, - Кумарин нахмурился, сыграл пальцами на скатерти какую-то быструю беззвучную мелодию и спросил:
|