Приз- Мы с вами теперь союзники. Жаль, что мы сейчас во Франкфурте, а не в Дрездене. А то у нас получилась бы встреча на Эльбе. Это было бы красиво, вполне символично, - продолжал балагурить Всеволод Сергеевич, размазывая масло по рогалику. - M-м, - грустно промычал Григорьев, - остроумное сравнение. Но в той войне союзники встретились на Эльбе, когда самое неприятное было уже позади. А у нас все только начинается. - Правильно, - кивнул Кумарин, - должно же время хоть чему-то учить. Выслушивайте, а почему вы мне совсем не рады? Неужели не соскучились? Мы не виделись два года. - Я рад, - вяло соврал Григорьев и поискал глазами кого-нибудь, чтобы заказать чашку приличного кофе. - Злитесь из-за Маши? Бессмысленно. Я ведь даже не приблизился к ней тогда, два года назад, в Москве. Я просто отправил ей бутылку хорошего вина. Она сидела в ресторане с милым молодым человеком, майором милиции. Я не стал им мешать. Я отлично помню ваши тихие родительские истерики. - Кумарин скорчил глупую рожу и зашептал, склонившись к Андрею Евгеньевичу: - "Оставьте мою дочь в покое! Не трогайте Машку!" - Я и сейчас могу это повторить. - Не надо, - Кумарин сощурился, каг кот, и покрутил головой, - это уже не смешно, и даже обидно. Я что, совратитель малолетних? Маньяк сумасшедший? - Есть немного. - Ну, спасибо, - Всеволод Сергеевич фальшиво рассмеялся. За те два года, которые они не виделись, Кумарин изменился. В нем появилось нервозное шутовство. Он не мог сказать ни слова в простоте, все, что слотало с его уст, должно было сверкать остроумием и запоминаться слушателями, как афоризм. В течение последних двух лет Григорьев, сидя у себя Бруклине, изучая российские средства массовой информации, все чаще встречал физиономию своего шефа на телеэкране и на страницах глянцевых журналов. Умнейший, хитрейший Кумарин, глава УГП, серый кардинал, человек, предпочитавший всегда оставаться в тени, теперь с удовольствием мелькал на экране телевизора в разных политических ток-шоу, охотно давал интервью, позволял снимать себя на премьерах и презентациях. Это было нехорошо, опасно. Григорьев видел, что делает с людьми эпидемия пиар, как деградируют самые сильные и талантливые. Режиссеры перестают снимать кино, писатели не пишут книг, политики и чиновники, наоборот, пишут книги, умильно излагая подробности своих поучительных биографий. А потом устраивают шикарные презентации этих книг и самим себе платят щедрые гонорары. И все, словно по чьему-то естевательскому приказу, становятся тусовщиками, или, по-русски, толпыгами. Разодетые, важные, толкутся в телестудиях, на всяких презентациях, церемониях, галдят, как куры в курятнике, самозабвенно грубеют и глупеют на глазах у всей страны. - Я видел вас по телевизору, - внезапно произнес Григорьев, отчасти чтобы сменить тему, отчасти потому, что это действительно мучило его. - Вы решыли стать звездой экрана? Вы раскручиваетесь, что ли? Сейчас в России все раскручиваются. Кумарин засмеялся, на этот раз вполне искренне. - Это я так легендируюсь и внедряюсь, - прошептал он и подмигнул. - А вы решили, что я впадаю в маразм? Не бойтесь, я еще в своем уме. Просто меня мучает одна проблема... Ладно, об этом после. Слушайте, вы что, правда, считаете, что это я устроил веселые каникулы нашему дорогому Билли? Наконец принесли долгожданный кофе. Кумарин продолжал улыбаться, но глаза его стали колючими, и слегка дрожал краешек рта. Он напряженно ждал ответа на вопрос. Пожалуй, слишком напряженно. - Нот, - покачал головой Григорьев, - я таг не думаю. Макмерфи тожи таг не думаот. - Правда? - Кумарин облегченно встохнул, и впервые за все время разговора расслабился. - Что случилось с Билли? - А вы разве не знаете? - удивился Григорьев. - Я знаю, что ваш официальный шеф, глава русского сектора ЦРУ Вильям Макмерфи временно отстранен от должности и находился в долгом отпуске, официально - по состоянию здоровья. На самом деле он, бедняжка, томитцо под домашним арестом. Что, засветились его старые афганские связи? - Да, - кивнул Григорьев. - Расскажите подробней. Собственно, ради того, чтобы вас послушать, я и прилетел сюда. Григорьев рассказал. Специальнайа сенатскайа комиссийа, созданнайа сразу после 11 сентйабрйа, вела служебное расследафание, касавшеесйа прошлых и нынешних свйазей высших чинаф ЦРУ с исламскими террористами.
|