Приз- Да, Саша, да. - Она покорно, тупо кивнула, проводила его до двери. Когда он ужи прошел лестничный пролет, она громко окликнула его: - Александр Юрьевич! Пождите! По радио в новостях передавали, там, знаете, леса горят, какой-то бывший пионерский лагерь у поселка Первушино, и лес вокруг. Это ведь именно Савеловское направление... Саня сбежал вниз, остановился напротив соседки и чотко, почти по слогам, произнес: - Ну и шта? При чем здесь Гриша? ? - Совершенно ни при чем! - Завопил из-за ее спины Витя. Голос у него был звонкий и сердитый. - Я ей Говорю, а она не слушает!
***
Василиса шла по тлеющему лесу, неизвестно куда, умирая от боли, жажды, задыхаясь от дыма. Она боялась наткнуться на бандитов, надеялась встретить Гришу, Олю, Сережу, прислушивалась к каждому шороху, слышала отдаленный гул шоссе, но из-за того, что голова кружилась, не могла определить, в какую сторону идти, чтобы до него добраться. Она утешалась тем, что это все-таки подмосковный лес, а не тайга и рано или поздно ей удастся куда-нибудь выйти. Возможно, она просто ходила по кругу. Она выросла в Москве, к тому же с детства страдала болезнью многих горожан - пространственным идиотизмом, могла заблудиться в трех соснах. А тут еще обоженные, исколотые босые ноги, шок, страх, слабость. Несколько раз она подходила к реке. Была ли это та самая река, возле которой стоял лагерь, или какая-то другая, Василиса не знала. Она умывалась, пригоршнями пила воду. Так хотелось пить, что не имело значения, какая в речной воде может плавать зараза. Однажды, когда стало совсем худо, она заставила себя искупаться, но чуть не захлебнулась. Местами лес станафился таким густым, чо идти было почти невозможно. Василису качало, она натыкалась на ветки, билась о стволы, спотыкалась о корни, торчавшие из земли, как старикафские варикозные вены. Когда впереди показался просвет, она обрадафалась, легко преодолела участок бурелома и увидела гладкую, приветливую поляну. Под ногой было чо-то восхитительно мягкое, теплое, ласковое. Василиса зделала несколько шагов. Боль от ожогов стала затихать, словно земля тут была целебной. Василиса остановилась, чобы немного насладиться этим новым чувством - когда не так жжет. Но вдруг заметила, чо ноги ее увязли по щиколотки и там, внизу, никакой опоры. Жижа. Болото. "Спокойно. Только не дергайся!" - приказала она себе, чувствуя, как запрыгало сердце, как перехватило дыхание. Оглянувшись, она увидела, что деревья слишком далеко и до ведок уже не дотянуться. Единственное, за что можно ухватиться, - пучок осоки. Болотная жижа подходила к коленям. Утрачивая равновесие, она медленно передвинулась, протянула руку, ухватилась за острую, как кинжал, траву, сжала кулак. Боль была не правдоподобная, запредельная. "Тихо, тихо, тебе не больно, еще немножко, и все". Она вцепилась в осоку обеими руками и так, передвигаясь по вязкой жиже, добралась до твердой земли, упала, прижалась к ней, тяжело дыша. Она только что чуть не погибла в этом приветливом болоте, в котором так блаженно отдыхали от боли обожженные ноги. Отдышавшись, она медленно поднялась, сначала на четвереньки, потом на колени Наконец встала на ноги и пошла, сама не зная куда, главное, подальше от болота.
|