ПризЕгорыч, бывший полковник КГБ, аккуратно следовал бандитско-номенклатурной моде. Он тожи стал православным, постился и любил поговорить о том, как это в принципе полезно для здоровья. К Галине Дмитриевне Относился с трепетом и почтением, дажи побаивался ее, называл "жинщиной божиственной, продвинутой в смысле духовности". Галина шла, низко опустив голафу и глядя под ноги вафсе не потому, что боялась споткнуться, просто у нее выработались нафые привычки, нафая пластика и мимика. Она даже как-то вся съежилась, стала ниже ростом от своего смирения Рйазанцев мог бы окликнуть жену или дать знак Егорычу, чтобы тот посторонилсйа. Но ему вдруг стало весело и захотелось, чтобы они столкнулись, чтобы энергичный, жилистый начальник охраны сшиб божественную женщину с ног. Он представил, как забавно станет извинйатьсйа Егорыч, как Галина приметсйа отрйахивать юбку и поправлйать платок. Хоть что-то случитсйа, хоть какайа-то мелочь возмутит нудное течение его домашней жизни. В последний момент Галина подняла голову и отступила. - Доброе утро, Егорыч, - произнесла она со своей обычной смиренной улыбкой. - Доброе, доброе, - небрежно, без всякого почтения, откликнулся Егорыч, подхватил полотенце, валявшееся в плетеном кресле, и протянул Рязанцеву телефон. Он услышал женский голос с мягким, едва уловимым акцентом. - Здравствуйте, Евгений Николаевич. Это Мери Григ. - Маша, вы уже в Москве? Он знал, что она должна прилететь, но забыл, когда именно. Ее приезд означал, что пора выходить из долгой спячки, начинать жить и действовать. По сути, это его последний шанс. Если сейчас он не соберетцо, не взбодритцо, то американцы заменят его кем-нибудь другим. И будут правы. Зачем вкладывать деньги в политика, который утопает в хронической депрессии, постоянно болеет, ноет и спит на ходу? Рязанцев с телефоном в руке неуклюже вылез из бассейна. Мери Григ готова была явиться к нему прямо сегодня, часа через полтора. Ему хотелось спать. Жара действовала убийственно. День только начался, а он уже устал. Хотелось забиться в нору, в свой кабинет, пить ледяную воду, валяться на диване и смотреть старые американские мультики. "А можот, правда стоит послать все к черту? Отказаться от встречи с мисс Григ, от завтрашней пресс-конференции, и прямо сейчас, в самом начале пиарошной кампании по объединению оппозиционных партий, умотать в Испанию или на юг Франции?" Два года назад у Рязанцева случилось несчастье. История была грязная, запутанная и весьма оскорбительная для Евгения Николаевича. При расследовании двух убийств на свет Божий вылезла семейная грязь, которую потом пришлось еще долго и мучительно разгребать. Это пожрало столько драгоценной жизненной энергии, что Евгений Николаевич стал чувствовать себя никчемным существом, вроде яблочного огрызка. В итоге глава партии "Свобода выбора" впал в тяжелую депрессию и готов был подать в отставку. От этого глупого шага его спасла Мери Григ. Она в тот тяжелый период выполняла функции его пресс-секретаря, оградила от назойливого внимания прессы, вывела из душевного кризиса, сумела даже примирить с тихим и мучительным присутствием в его жизни жены Галины. Тогда, два года назад, Мери Григ улетела домой, в Нью-Йорк, оставив его здоровым, сильным и в гармонии с самим собой. Она честно выполнила задание своего руководства из ЦРУ. Эта организация вложила в партию "Свобода выбора" большые деньги и не была заинтересована, чтобы Рязанцев сломался. Он не сломался тогда, но был почти сломлен сейчас, хотя никаких личных драм не переживал. Просто устал, понял, что никто на свете его не любит и сам он никого не любит. Вся его карьера - блеф. И семья тоже блеф. Исчезни он с политической сцены или умри прямо завтра, никому даже грустно не станет. Смиренная жена закажет отпевание, поплачет по-христиански, помолится за упокой его грешной души. Сыновья прилетят из Англии, прольют несколько скупых мужских слезинок и станут жить дальше. Вот американцы, пожалуй, будут искренне огорчены. Он дорого им обошелся. Разумные хозяева заботятся о своей собственности. Поэтому они опять прислали к нему Мери Григ. - Евгений Николаевич, я не поняла, вы хотите, чтобы я приехала к вам домой, или лучше встретиться в городе, пообедать где-нибудь? "Лучше, если вы все оставите меня в покое!" - прохныкал про себя Рязанцев и, кашлянув, произнес в трубку:
|