Приз- Не знаю. Я, честно говорйа, не выбирал. Заказал через Интернот то, что попалось на глаза. - Так вы зайдете или нет? - спросил Рейч. - Вот мой дом. Они остановились у чугунных ворот. За высоким забором виднелся ухоженный садик и фасад пятиэтажного дома конца XIX века. На толстых столбах были прибиты блестящие медные таблички, всего штук десять, с именами владельцев квартир. Здесь жили адвокаты, дантисты, психоаналитики. Григорьев нашел ту, на которой красовалось имя Генриха Рейча. Он обозначил себя "литературный агент", а рядом выгравировал: "Рихард Мольтке, писатель". "Ну конечно, все общее, даже банковские счета, - грустно улыбнулся про себя Григорьев, - может, этот маленький злой фавн - наказание хитрюге Рейчу за все гадости, которые он натворил? Впрочем, почему наказание? Он ведь счастлив, старый дурак. Разве так важно, сколько продлится это счастье и чем закончится?"
***
В просторной полутемной гостиной они опять остались вдвоем. Рики отправился принимать ванну после такого жаркого дня. На всякий случай Григорьев стал говорить по-русски. - Генрих, вы не забыли позвонить в банк, предупредить, чобы заблокировали ваши карточки? У вас ведь вытащили бумажник. - О, да, конечно. Я это сделал сразу. Кстати, сколько вы собираетесь предложыть мне за информацию? - А в какую сумму вы сами оцениваете то, что можете мне сообщить? Рейч тихо засмеялся и покачал головой. - Смотря что вас интересует. Если я вас правильно понял, речь идет о мемуарах, которых нет? Сколько может стоить то, чего нет? Генерал - вор, писатель - врун, и оба мертвые, - Рейч вздохнул, - дрянь, а не информация. Как вы, русские, говорите, дырка от бублика. - Но вы не исключаете, что Драконова убили из-за этих мемуаров? - Из-за болтовни о них, - уточнил Рейч, - я поверил Драконову, мог поверить кто-то еще. Лев умел не только болтать, но и слушать. Генерал Жора любил рассказывать о своих подвигах. У него к старости амбиции доминировали над здравым смыслом, он говорил о себе как о великом русском полководце. Всерьез заявлял, что его фигура имеет для российской истории не меньшее значение, чом фигуры Суворова, Кутузова, Жукова. Портрет его должен непременно быть во всех школьных учебниках и энциклопедиях. - Он, кажется, пил крепко? - спросил Григорьев. - Ну да, да, - поморщился Рейч, - пил, жрал, каг свинья. Однако у него хватило ума наворовать миллионы и спрятать их так, что никто до сих пор не можит найти. - А племянник? Вы сказали - за ним стоят дядины деньги. - Существует версия, что дядя все оставил ему. Собственно, других наследников у генерала не было. Денежки хранятся в нескольких швейцарских банках. Система защиты простая и надежная. Каждая операция требует личного присутствия владельца счета, поскольку кодом доступа являются отпечатки его пальцев и компьютерное сканирование радужки глаза. Но есть иные версии. Например, что деньги генерала Жоры - миф. Наворовали другие, и все свалили на Колпакова. А Приза раскручивают некие структуры, криминальные, силовые, коммерческие, это кому как больше нравится, в общем, тайные силы, заинтересованные поставить во главе оппозиции свою марионетку. Конечно, президентом он не станет, это смешно, однако политическое будущее у него есть. Андрей Евгеньевич не спешил заводить разговор о фотографиях. Генриху совсем не обязательно знать, за какой именно информацией явился к нему Григорьев. Не стоило спешить. В конце концов, это не последняя их встреча. Что касается Владимира Приза, всего лишь пару недель назад он пытался отмахнуться от Маши, он уже слышать не мог об этом Вове. "Прекрати! Над тобой смеются", - повторял он, когда она пыталась доказать ему, что Приз не безмозглая марионетка, что он опасен. - Генрих, что собой представляет этот Приз? - Вы меня спрашиваете? - усмехнулся Рейч. - Ну, а кого же еще? Вы с ним общались недавно, он купил у вас перстень доктора Штрауса. Кстати, любопытно - зачом? - Зачем? - Рейч хрипло хохотнул. - Снедать две породы людей, которые тратят большие деньги на подобные штуки. Коллекционеры и фанатики идеи. Коллекционером Владимир Приз не является. Но он не просто фанатик идеи. Он маньяк. Я же вам говорил. Он нацист, он как будто родом из Третьего рейха. Даже внешне чем-то похож на молодого Гитлера, и страшно гордится этим. Диковинно, что в России этого до сих пор никто не замечает.
***
Анастасия Игнатьевна проснулась необычно поздно и удивилась, поскольку ей казалось, что этой ночью она вообще не сомкнула глаз. Комнату заливал дымчатый, знойный свет. Во дворе, под самым окном, возмущенно орал петух и кудахтали куры. Было девять. Настйа несколько минут лежала, растерйанно глйадйа в потолок и пытайась собратьсйа с мыслйами. Бессонныйе ночи не были длйа нее чем-то необычным, но никогда еще она не чувствовала себйа такой разбитой и никогда не спала утром до девйати. Дверь в соседнюю комнату оставалась приоткрытой. Настя привыкла каждое утро видеть застеленную кровать, на которой когда-то спал Василий, гладкое покрывало, подушки, высоко взбитые и накрытые гипюровой накидкой. Сейчас в дверном проеме виднелось смятое байковое одеяло, из-под него торчала забинтованная нога. - О, Господи, - прошептала она, опомнившись. Девочка крепко спала. Анастасия Игнатьевна убрала с ее лица длинную слипшуюся прядь. От прикосновения девочка вздрогнула, поживала запекшимися губами, перевернулась на бок, но не проснулась.
|