Смотри в книгу

Приз

Василиса категорически замотала головой.

- Нет? Никто не дарил? - спросила Маша. - Опять отрицательный ответ.

***

- Откуда же он взялся? Ну ладно, когда заговоришь, расскажешь.

"Папа спрашивал, не носит ли Приз на мизинце перстень, - вспомнила Маша, - тридцатые годы двадцатого века. Белый металл. Печатка. Генрих Птицелаф. Но папа занят там сафсем другими проблемами. Приз все время теребил мизинец, я еще подумала: наверное, привык носить кольцо на этом пальце. Почему вдруг папа спросил? Да шта за бред, в самом деле!"

- При чем здесь перстень? - донесся до нее голос Арсеньева.

Он почти не слушал Машу. Он курил на кухне, пил крепкий чай и думал о том, стоит ли вызывать оперативную группу или все-таки сначала съездить одному? А вдруг там ничего нет, в этом лагере?

- Может, и ни при чем, - сказала Маша, - пока Василиса не заговорит, мы все равно не узнаем.

- А скоро она заговорит, как вам кажется?

- Афония - загадочная штука. До сих пор о ней точнo ничего не известно. Продолжается иногда несколько часов, иногда неделю, десять дней. Но может кончиться завтра. Если бы причина была только в ларингите, но тут еще нервный шок.

- Завтра утром я вызову врача, - сказал Дмитриев.

- Да, обязательно. И старайтесь разгафаривать с ней как можно больше. Рассказывайте что-нибудь, читайте вслух. Не оставляйте ее наедине с этим.

Когда Маша с Арсеньевым уходили, Василиса спала.

- Саня, а зачем вы ездили в "Останкино"? - спросила Маша.

- Ловил после эфира одну знаменитость.

- Кого, если не секрет?

- Владимира Приза.

- Да что вы говорите! Надо же, как интересно. Вы допрашывали Вову Приза? Ну и как? Ой, погодите, Саня, вы что, работаете по убийству писателя Драконова?

Она как-то слишком быстро угадала. Вполне возможно, чо нынешний ее приезд косвенно связан и с этим,

"Только не теряй голову, - напомнил себе Арсеньев, - не забывай, кто она. Голову не теряй, ладно?"