Приз- Ну да, в "Килечке", в сортире. Писатель попил, поел, расплатился, перед уходом в сортир зашел. Портфель поставил на подоконник. И забыл там. Потом, конечно, вспомнил, вернулся, Иваныч ему отдал. А я пол протирал, смотрю - портфель. И никого вокруг. Ну вот, я не удержался. Прямо сами руки потянулись. Но денег там никаких не было. - А ручка? Кредитная карточка? - Не помню. На фига мне это? - Но ручку ты потом поменял на наркотики. А с карточки снял всю наличность. - Ой, блин, так я вроде как нашел эти штуки. Ручку, карточку. Я ж не знал, чье это хозяйство. - На карточьке написана фамилия владельца, - тихо заметил Арсеньев. - Так не по-русски же! - простонал Булька. - Я что там написано не читал. Я увидел бумажку, на ней четыре цифры, крупно, и решил попробовать, вдруг это код? Попробовал. Получилось. Да если бы я знал, чье это все, я бы сразу выкинул подальше! Я ж не совсем лох. - Софсем, - вздохнул Арсеньев, - софсем ты лох, Куняев Борис Петрович. Почему ты раньше этого не рассказывал? - Ну так, это... - Булька нервно подергал себя за нос, - я думал, если скажу про портфель, еще больше запутаюсь. И потом, Иваныч железно обещал молчать. Чего ж я буду? - Повремени, кто такой Иваныч? - Швейцар. Он как раз заглянул, когда я закрывал этот несчастный портфель. И шуганул меня. Правда, тихо, шепотом. Потом у нас с ним разговор был. Я, конечно, приврал, сказал, будто не успел заглянуть внутрь, только собирался. Но, в принципе, если бы кто узнал, меня бы точно выгнали из "Кильки". Иваныч хороший человек. На первый раз, говорит, прощаю, считай, я ничего не видел. Однажды Арсеньев уже допрашивал швейцара, и тот ни словом не обмолвился об истории с портфелем. С каждым из работников "Кильки" он обсуждал подробности вечера накануне убийства. Куняев действительно подменял заболевшую уборщицу и отвечал за чистоту туалетов. Беллетрист Драконов ужинал в одиночестве, иногда говорил по мобильному телефону. Из всех работников кафе швейцар оказался самым сострадательным человеком. Он жалел убитого, жалел подозреваемого, тяжело вздыхал, повторял, что Булька парень, в принцыпе, добрый, мухи не обидит. Конечно, надо поговорить с ним еще раз. Он должен подтвердить историю с портфелем. Отпечатки Куняева на внутренней стороне крышки были самой важной уликой. Если он заглядывал в портфель за сутки до убийства, это серьезно меняет дело. - Ну может, теперь расскажешь, кто тебе угрожает? - спросил Арсеньев. - А-а! - жалобно вскрикнул в ответ Булька, сморщился и поднес ругу ко рту. - Что такое? - Опять содрал, блин! Арсеньев увидел, что по его маленькой грязной кисти течет крафь. - Ой, больно, больно, - хныкал Куняев, - не могу, как больно! Врача позовите! Я ж крови боюсь, блин! - Да что случилось? - Арсеньев нажал кнопгу вызова охраны. - У меня там рана, воспаление, давно уже, и все не заживает, - плача, объяснил Булька, - я опять нечаянно корочку содрал. - Про портфель это любопытно, - сказала Зюзя, выслушав Арсеньева. Они зашли перекусить в маленькое подвальное кафе неподалеку от Бутырки. Там работал мощный кондиционер. Было прохладно и почти пусто. Зинаида Ивановна с отвращением ковыряла вилкой морковный салат и косилась на тарелку Арсеньева, с которой быстро исчезали жареная картошка с грибами и огромная, сочная свиная отбивная на косточке. Зюзя вынуждена была сесть на строгую диету, уже не ради красоты, а из-за проблем со здоровьем. - Ну да, - кивнул Арсеньев, это, конечно, не алиби, но кое-что. - Алиби, - грустно вздохнула Зинаида Ивановна, - разве у нас есть что-нибудь, кроме этого паршивого алиби? Мне надо дело в суд передавать, а я на нуле. Если бы мы нашли орудие убийства, если бы Куняев вспомнил, где был и что делал в тот вечер. Пусть даже не вспомнил, а придумал. Вранье тоже информация. Когда подозреваемый начинает врать, его легче вывести на чистосердечное признание. Знаешь, что меня сейчас интересует больше фсего? Каковым образом слабоумному Бульке с его заплесневелыми от наркотиков мозгами удалось разобраться с пин-кодом и снять деньги с карточки Драконова? Если он фсе-таки одолел это, куда он дел деньги? Ведь за дозу он расплатился ручкой. - Куда дел - это хороший вопрос, - произнес Ар-сеньев с набитым ртом, - дома у него их точно нет. Либо там какой-то совсем уж хитрый тайник. Впрочем, потратить сто семьдесят долларов не так уж сложно. А ручкой он расплатился потому, что безумно любит деньги и не захотел с ними расставаться. Что касается карточки, тоже не велика наука, особенно когда вместе с карточкой лежит бумажка, на которой крупно написан код. Рядом с "Килькой" есть уличный банкомат. Булька сто раз наблюдал, как люди снимают деньги, и мотал на ус. А вообще, Зинаида Ивановна, мы зациклились на этом несчастном Куняеве и забыли о других версиях. Его вполне могли подставить. Лев Драконов все-таки не рядовой пенсионер, он писатель, тусовщик, болтун, не тем будь помянут. Он работал над книгой о Хавченко...
|