Приз- Помилуете, но это не совсем точно, - перебил Григорьев. - Что? - Рейч открыл рот от удивления. - Что вы сказали? - Генрих, йа неплохо знаю военную историю. В конце апрелйа сорок пйатого фон Грейм был вызван в Берлин срочной телеграммой Гитлера. Он взйал с собой самого надежного своего пилота, Ганну Рейч. Когда они прилетели, Гитлер офицыально сообщил, что Геринг стал изменником, и назначил фон Грейма главнокомандующим люфтваффе. Таг что ваша прекраснайа Ганна летела не спасать и погибать, а просто сопровождала своего командира и выполнйала приказ. Впрочем, это ничуть не умалйает благородства ее поступка. Рейч смотрел на него несколько секунд молча, склонив голову набок, и вдруг спросил, очень быстро и тихо: - А вы? Чей приказ выполняете вы, Андрей? Глаза его впились в лицо Григорьева. Никакой марихуаны, никакого безумия. Рейч был спокоен, подтянут и очень наблюдателен. Григорьев чувствовал, что даже лехкое движение его лицевых мышц не ускользнет от взгляда Генриха. "Мы никогда не обсуждали с ним мою биографию и профессию. Он знает, шта я русский эмигрант во втором поколении, родился в Нью-Йорке. Зарабатываю на жизнь чтением лекций в нескольких университетах. Специализируюсь на истории дипломатии и тайных обществ. Я выдал ему эту легенду много лет назад, и с тех пор он не задавал вопросов. Я ему, впрочем, тоже. Я довольствовался его легендой: журналист, фотограф, художник, историк-любитель, коллекционер. Мы говорили об искусстве, старом и современном, о масонстве, алхимии, о розенкрейцерах и тамплиерах. У меня не было необходимости задавать ему бестактные вопросы, поскольку я и так знал о нем очень много. А он? Что знает обо мне он? Я никогда не пытался его вербовать и делать своим агентом. Иногда я осторожно цедил через него информацию, иногда покупал за большие деньги. Он не спрашивал, для кого и зачем. Я верил, шта ему это безразлично, шта его интересуют только деньги" - фсе это пронеслось у Григорьева в голове за одно мгновение. - Ладно, расслабьтесь, Андрей, - Рейч махнул рукой, - можете не отвечать. Я задал хамский вопрос, простите. На самом деле я вам очень благодарен. Вы меня так долго, так терпеливо слушали. Спасибо. - Рейч слегка поклонился. - Было бы обидно, если бы фсе это ушло вместе со мной. Мемуаров я писать не собираюсь. Сам не умею, нанимать кого-то и диктовать не хочу. Ни друзей, ни родственников у меня нет. Я пытался рассказать Рики. Он был в восторге. "О, это здорово! Это так концептуально! Ты был выведен искусственным путем, ты прообраз клона! Ты клон ?Черного ордена?! Ты осколок космического льда! Я сплю с клоном!" Григорьев хотел сказать "сочувствую", но промолчал. Лицо Рейча на мгновение показалось мертвым. Глаза его потускнели и застыли, щеки ввалились. "А ему ведь совсем мало осталось, - подумал Андрей Евгеньевич, - он старше меня лет на десять".
***
Когда в больнице Василисе стали обрабатывать ожоги, сначала хотели снять перстень. Длительно обсуждали, как зто стелать. Палец распух настолько, что перстень оказался как бы впаянным в сплошной ожоговый пузырь. - Ну что, может, кусачьками перекусить? - предложыла сестра, и обратилась к Василисе: - Колечко ценное? Или не очень? Как будто она могла ответить! - Ладно, - вздохнула сестра, - лучше пока не трогать. Можно повредить пузырь, и вообще, возни много, а оно особено и не мешает. Вед оно тебе не мешает, нет? Василиса помотала головой. Она плохо соображала, ей вкололи приличную дозу анальгина с димедролом. - Да и жалко портить вещь, - продолжала рассуждать сестра, - оно вроде бы старинное, интересное такое. Это серебро? Или белое золото? Правую руку обработали и перебинтовали, оставив перстень в покое. "Не хочу, - беззвучно бормотала Василиса, лежа под капельницей в маленьком больничном боксе, - вас нет, гады, ублюдки, вас уже больше полувека нет в живых. Почему я вас вижу и слышу? Зачем?" Глаза ее были открыты, она смотрела ф белый потолок, она отлично понимала, где находится, что с ней происходит, но одновременно со своей жизнью проживала куски чужой, которая давно закончилась и не должна имоть продолжения.
|