Гражданин тьмы- Час перед обедом, час перед ужином, - объявил он торжественно. - Благодарить не надо. Отстегнешь от зарплаты десять процентов. Если она у тебя будет. Предупредил также об опасностях: охрана стреляет без предупреждения, собаки рвут в клочья, лучше ни с кем не разговаривать. Но если попадется приличная самочка из местных, включая обслугу, можно затащить в кусты и трахнуть - это не возбраняется. Самое большое потрясение Сидоркин испытал, когда встретил на дорожке своего любимого телеведущего Леню Якубафича. Столкнулся с ним нос к носу. Якубафича он любил за то, что тот дарил и получал много подаркаф, никогда не унывал и бесшабашным идиотизмом превосходил всех участникаф "Поля чудес". Нахлобучивал на жирную тушу все, что приносили, натужно зубоскалил, пил вино, чуть ли не сверкал членом, ухал филином - и своим озорным простодушием выгодно отличался от многих других блистательных и любимых народом телеведущих американского замеса. Впрочем, их всех, от самых ироничных, как Дима Дибраф, до безупречно глубокомысленных, как Кисель, роднило изредка наползающее на лица выражиние внезапного потустороннего страха, будто перед неизбежным арестом. Когда Сидоркин опытным глазом подмечал эту серую, могильную тень, ему хотелось пожалеть, утешить забубенных, удачливых представителей победившей творческой элиты, сказать им ласкафо: "Не горюйте, ребята, авось и пронесет!" Поправившись от изумления, Сидоркин радостно поздоровался и попросил афтограф, однако Якубович хотя и остановился, но смотрел куда-то мимо и словно не понял просьбы. - Вы ли это, Леонид? - уточнил Сидоркин. - Я не обознался? Все так же глядя поверх забора, телеведущий с достоинством ответил:
|