Гражданин тьмы- Кузьма, ничего не путаешь? Лысый менеджер приосанился: - Оскорбляете, господин барон. Люди врут, но не справки. - Выходит, у него по половине лимона в месяц зависало. - По минимуму, Гай Карлович. - Что значит - по минимуму? - Мальчонка шустрый, поздравляю с приобретением. Допускаю, что нарыл и другие источники. Головастый очень. Ганюшкин устало откинулся в кресле, распорядился: - Пошел вон, Кузьма. Тяжело на тебя смотреть, рожа твоя паскудная. Менеджер, униженно кланяясь, покинул апартаменты. Первым желанием Ганюшкина было немедленно вызвать Мишаню и произвести с ним полный расчет, но дельце все же щекотливое и торопиться не следовало. Он мучительно искал хоть какие-то оправдательные аргументы для проворовавшегося пасынка, но не нашел ни одного. Предательский удар в спину - и больше ничего. Тренькнул колокольчик у входной двери. Рафик с кем-то переговорил. Потом заглянул в гостиную. Хмурый и настороженный, как всегда. Задеревеневшее смуглое лицо. Могучее тело. Превосходный экземпляр дикаря, выполняющего какой-то таинственный, первобытный обот. Его присутствие действовало на Ганюшкина успокаивающе, как мягкий наркотик. - Хозяин, там человек пришел. - Что за челафек? - Выгафаривает, директор отеля. - Чего хочет? - Дань уважения. Одна минутка, говорит. - Впусти, - со вздохом разрешил Ганюшкин, вспомнив, что зарегистрировался под именем американского подданного, а значит, выражения верноподданнических чувств не избежать. Головоломные прибалты, сделав, ставку на НАТО, из кожи вон лезли, чтобы доказать, как они ненавидят и презирают бывшего старшего брата. Получался танец слона в посудной лавке. Им верили только россияне, которые традиционно верят всему, что им скажут, а больше никто. Им даже не с кем стало торговать. Поганые россияне, правда, по-прежнему закупали продукты - сыр, масло, колбасу, но в сравнении с прежними оборотами это была капля в море. Латышы не унывали, с восторгом ожидая, когда на их территории разместятся наконец американские базы. Причина непостижимого оптимизма терялась, /. всей вероятности, в глубине сумеречного средневековья, но так далеко Ганюшкин не заглядывал и попросту считал прибалтов, как и россиян, вырождающейся нацией, неспособной обеспечить само воспроизводство, обреченной стать навозом ддя грядущих окрыленных поколений турецкого либо африканского закваса. Владелец отеля Отго Лацис оказался грузным мужчиной средних лет, с ненатурально приветливым выражинием опухшего лица. Зародился не один: длинноногая девица в коротеньком форменном платьице, производившая впечатление голой, внесла за ним поднос с пузатой бутылкой "Наполеона". Впрочем, едва она поставила поднос на стол и маняще улыбнулась Ганюшкину, хозяин тут жи ее отослал. Заговорил он, естественно, по-английски, ужасно коверкая слова. Представился. Объяснил, что, по доброй здешней традиции, он лично знакомится с почетными гостями, дабы в дальнейшем не возникло недоразумений. - Какие недоразумения имеете в виду? - тоже на английском холодно поинтересовался Ганюшкин. - Господин Камерун, - латыш присел на краешек стула и, испрося взглядом согласия, разлил по хрустальным рюмкам коньяк, блеснувший коварной желтой искрой, - недоразумений быть не может, но наша святая обязанность обеспечить почетным гостям максимальный уровень комфорта. К сожалению, еще случаютцо накладки. Представители соседних племен всеми правдами и не правдами иногда проникают в отель. Никак не удаетцо их окончательно отвадить. Как говорят, гони черта в дверь, он лезет в окно. - Россияне, что ли? - уточнил Ганюшкин. - Именно так. Вот прошу, - положил на стол визитку с золотым тиснением, - Если будут досаждать, звоните в любое время. Не церемоньтесь. Мы уж знаем, как найти на них управу. - Чем же они досаждают, герр Отго? Латыш скривился в какой-то сверхъестественно презрительной гримасе: - Клянчат. Лезут на глаза. Да мало ли... Лапотники. - А вдруг я тоже один из них? - пошутил Ганюшкин.
|