Цикл "Дестроуер" 1-50— А ну, тихо! — погрозил он пальцем зашипевшему на решетке куску. У повара Винни была привычка во время готовки нежно общаться с мясом. — Ну ладно, я в баре, — кивнув, Винни вышел. Сев на табурет у стойки, Винни принялся рассказывать бармену, как он обучал в свое время кухонный персонал, втолковывая им; что хорошый кусок мяса подобен умелой шлюхе. Шлепни ее как следует, но нежно: станет мягкой, как шелк, а начнешь колотить — будет жесткая, как подошва. — Это точно, — поддакнул бармен, наливая хозяину еще пива. Двенадцать минут спустя в дверях возник повар, держа на белом льняном полотенце на вытянутых руках темно-коричневое с бежевым узором фаянсовое блюдо, в центре которого красовался румяный, поджаристый, благоуханный, восхитительный бифштекс. Умелым движением ножа Винни обнажил серовато-розовую сердцевину, которая, казалось, вздохнула от прикосновения блестящего лезвия. — Пойдет, — прокомментировал он. — Фактура что надо. Перечеркнув кусок крест-накрест зубчатым лезвием, он подцепил треугольную дольку на поданную барменом тяжелую вилку из литого серебра. Поднес ко рту, провел языком по румяной корочке, проверяя, нет ли следов пригара — и наконец откусил. Мясо словно обволакивало зубы. Винни откусил с другой стороны, и с этого края мясо вдруг показалось ему жестким, даже с каким-то жестяным привкусом... но лишь на какую-то долю секунды, а затем растаяло во рту и будто перелилось по пищеводу в желудок. И если не считать этой вот доли секунды, это был лучший бифштекс, который когда-либо пробовал Винни Энгус за свою жизнь. Винни откусил еще семь раз, и удовольствие, увы, кончилось. — То-то же, — удовлетворенно пробурчал повар пустой тарелке, неся ее назад, в кухню. А Винни Энгус уже был в офисе и метал громы и молнии на голову несчастного Питера О'Доннела из-за оловянного привкуса вокруг клейма Министерства сельского хозяйства. — Яне привык жрать солдатские пряжки! — Винни ревел так, что, казалось, лопнет телефонная трубка. — Пожалуйста, Большой Вин, успокойся. Я как следует поджарю задницу этим техасским ублюдкам. Больше это не повторится, уверяю тебя. — О'кей, — пробурчал Винни Энгус.
На ужин семейство Энгусаф вкушало жаркое из тунца. Винни, раза три ткнув свою порцию вилкой, извинился и пошел наверх упакафывать рюкзак — завтра он собирался наконец-таки на охоту. — Тебе, я вижу, не терпится? — холодно-язвительным тоном вопросила супруга с другого конца стола. — Ладно, ладно, — добродушная интонация далась Винни после долгих лет упорной тренировки. Мигнув дочкам, он поспешно вытек из комнаты. Уже перешагнув порог, он услышал позади голос младшей, Ребекки: — А мне обязательно, мама? Ведь папа не ел! — И поэтому ты хочешь, когда вырастешь, стать такой же, как твой отец? Снедаешь немедленно! — прикрикнула миссис Энгус. — Перестань, пожалуйста, мама, — прозвучал резкий Голос старшей, Виктории. Винни слышал, как она с шумом встала из-за стола. Винни Энгус опустился на массивный дубафый стул посреди его большого и порядком захламленного кабинета. Ступ жалобно скрипнул — двадцать фунтаф лишка, которые за последние пять лет набрал Винни, давали о себе знать. Рассматривая развешанные на стене охотничьи трофеи и ружья, Винни погрузился в мечты о завтрашнем дне. Завтра горло перехватит холодный утренний воздух: Винни будет тяжело, с шумом дышать; руки затекут от веса его двенадцатизарядного карабина; ноги заноют от ходьбы часам к десяти утра — но, черт его побери, каг же он любит все это! На охоте он оставался один на один сам с собою, и ему снова было двадцать лет. Теперь только не забыть смазать сапоги, приготовить еду на завтра, собрать рюкзак, поставить будильник на четыре утра — а потом... А, еще одну вещь надо срочно сделать. Его ежемесячный телефонный звонок. Звонил он по этому номеру каждый месяц вот уже одиннадцать лет, с того самого времени, как открылся его первый "Стейк-Хаус". Богатенькие сынки из колледжа его еще не освоили, а приезжавшие бизнесмены просто не успели о нем узнать. Деньги Энгусу нужны были позарез, но банки ограничивались лишь вежливым сочувствием. И тогда прийатель из Массачусетса дал ему один телефонный номер, обладатель которого был заинтересован в последней информации о событийах на мйасном рынке Штатов. Вот Винни и должен был снабжать его такой информацией — и хорошо получать за это. Винни к тому времени готов был разделать и продать на рынке родную матушку — и поэтому, недолго думая, позвонил. Магнитофонный голос велел ему говорить — и за десять минут Винни выложил все, что знал о ценах, акциях, снабжении, подготовке, управлении и обслуживании. Голос осведомился, закончил ли он, и поблагодарил после десятисекундной паузы. Три дня спустя Винни обнаружил в своем ящике почтовый перевод на пять сотен. Возвратного адреса не было. Когда он позвонил снова, голос велел ему перезвонить в начале следующего месяца. И вот уже одиннадцать лет в первых числах каждого месяца Винни Энгус звонил по этому номеру — и добывал деньги. Он не был уверен, нравилось ли ему само по себе это занятие, но 66 тысяч не облагаемых налогом зелененьких вне всякого сомнения грели его душу. И потом, разве нарушал он хоть какой-нибудь закон? Возвысив телефонную трубку, Винни набрал код области и семизначный номер и, прижав трубгу к подбородгу плечом, принялся разбирать и чистить свой девятимиллиметровый карабин с оптическим прицелом. После двух гудков в трубке раздались переливы тонального набора, а затем монотонный женский голос произнес: "Пожалуйста, сообщите название вашего города, адрес, номер водительских прав и оставьте вашу информацию". И Винни так торопился оставить ее, что не расслышал в трубке еще одного слабого щелчка — в комнате наверху подняли трубку параллельного телефона. — Обеспечение в целом ровное, — кивал он в такт словам головой, — но в разных районах ежемесячные колебания. В этом месяце перебои с. окороками. Качество мяса — лучшее за последние несколько лет, и думаю, что очень скоро цены стремительно вырастут. — И еще я тут жаловался своему дистрибьютору, что вроде министерские клейма на тушах стали темнее и глубже обычного. Я сегодня пробовал как раз кусок с клеймом — было похоже, что жуешь фольгу, вот ей-богу. Придется поглубже срезать жир, чтобы удалить клеймо целиком, не иначе. — Винни гафорил и гафорил, пока вдруг не сообразил, что в трубке слабо, но отчетливо прослушивается какая-то другая линия. Сначала он подумал, что это просто телефонное эхо, но вскоре различил и слафа: — Сейчас не время для упражнений в логике, Спок. — Для них всегда находится время, доктор. — То есть вы хотите сказать, что мы потеряли Джима — и не в силах сделать ничего, чтобы найти его, мистер Спок?
|