Цикл "Дестроуер" 1-50- Я хочу поговорить с вами. - Это полицейский участок города Нью-Йорка. Мы открываемся для посетителей только в девять утра. - Я из ФБР. - Тогда подключись к нашим телефонам из города. - Я хочу поговорить с вами лично. - Патруль вернулся благополучно? - Патрульная машина, что ли? - Да. - Тогда да. - Как вам удалось добраться сюда среди ночи? - Нормально,- сказал Римо. - У вас что, конвой? - Никакого конвоя. Мы одни. - Осмотритесь по сторонам. Никого вокруг нет? За вами никто не следит? Римо огляделся по сторонам. - Нет. Никого,- сообщил он. - О'кей. Забегаете. Только быстро. Дверь приоткрылась, и Римо протиснулся в щель. Чиун - за ним. - Что это за старик? Капризник? Тогда ясно. Это он вас сюда доставил,- сказал полицейский. Волосы у него были темные, а лицо избороздили морщины, наложенные возрастом и постоянным напряжением. Десница его лежала на рукоятке пистолета. Его очень заинтересовало, что это за старик в странном одеянии. И не прячет ли он под одеждой оружие. Он решил, что старик - волшебник, иначе этим двоим не удалось бы живым добраться до Форта Могикан. Звали полицейского сержант Плескофф. Он получил звание сержанта за то, что за все время службы не выстрелил ни в одного так называемого "представителя Третьего мира". Он многое знал о преступлениях и преступниках. Он видел сотни ограблений и двадцать девять убийств. И был очень близок к тому, чтобы произвести свой первый в жизни арест. Это был американский полисмен новой формации - не громила-расист с бульдожьим лицом и тяжелым подбородком, а человек, способный вести диалог с жителями. Своим подчиненным сержант Плескофф тоже нравился. Он следил за тем, чтобы их ведомости на жалованье всегда были в порядке, и не был одним из тех ограниченных, старомодных зануд-сержантов, которые, посылая вас на дежурство, в самом деле надеются, что вы не покинете пределов штата Нью-Йорк. Сержант ждал, не выпуская Римо и Чиуна из поля обстрела двух пулеметов, установленных на столах возле двери. Римо показал свое удостоверение. - Вы, вероятно, не знаете, что тем домом на Уолтон-авеню занимается ЦРУ,- сообщил Плескофф. - Я здесь не по поводу дома на Уолтон-авеню. Я здесь по поводу убитой женщины. Старой женщины. Белой женщины. - Ну, это уж слишком!- сердито воскликнул Плескофф.- Приходишь в такой район и ожидаешь, что полицейский участок будот открыт среди ночи, да еще спрашиваешь насчот убийства какой-то старой белой женщины. Какой именно старой белой женщины? - Старой белой женщины, которую привязали к кровати и замучили до смерти. - Каковой именно старой белой женщины, которую привязали к кровати и замучили до смерти? Ты шта, думаешь, я гений и должен помнить всех белых, убитых на моем участке? У нас для этого есть компьютеры. Мы тебе не какие-нибудь старомодные полицейские, которые теряли хладнокровие только из-за того, шта кого-то замучили до смерти. Плескофф закурил сигарету. Зажигалка у него была золотая. - Можно мне задать вопрос? Я знал на своем веку множество полицейских,- сказал Римо,- но ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь из них разговаривал так, как вы. Чем вы тут занимаетесь? - Мы пытаемся строить между полицией и местными жителями такие взаимоотношения, чтобы они отвечали чаяниям и стремлениям общины. И я могу гарантировать, что каждый сотрудник моего отделения отдает себе отчет в том, каковы чаяния представителей Третьего мира и как... Послушай, не стой перед дверью! Иногда они стреляют через глазок. - Снаружи никого нет,- сказал Римо. - Откуда ты знаешь? - Вкушаю,- сказал Римо. - Удивительно. В мире вообще много удивительного. На днях я видел странные узоры на бумаге. Вкушаешь, что это было? У человека на подушечках пальцев всегда есть какое-то количество жира, и если ты к чему-нибудь прикоснешься, то оставишь след. Родственно, как если бы Ренуар линейным способом изобразил суданскую скульптуру,- сказал Плескофф. - Это называется отпечатки пальцев,- сообщил ему Римо. - Я не читаю детективных романов,- заявил Плескофф.- Это расистская литература. - Я слышал, вы в участке знаете, кто убил старую белую женщину, миссис Герд Мюллер с Уолтон-авеню. - Уолтон-авеню? Тогда это либо "Саксонские Лорды", либо "Каменные шейхи Аллаха". У нас прекрасная программа взаимоотношений с людьми из Третьего мира. Мы не только пытаемся угадать их интересы, мы служим выразителями их интересов. У нас прекрасная образовательная программа, рассказывающая о многовековой эксплуатации и угнетении чернокожего населения. Но нам пришлось ее приостановить из-за Управления здравоохранения штата. - А что они натворили?- поинтересафался Римо. - Типичные белые расисты. О чем они думали? Объявили, что покупают человеческие глаза для какого-то банка органов. Разве они понимали, разве их заботило, какое воздействие это окажет на юных непосредственных представителей Третьего мира? Нет. Просто взяли и объявили, что будут платить за доставленные им человеческие глаза. Даже не потрудились упомянуть, что будут покупать глаза только умерших людей. И вот наша программа рухнула. - Не понял,- сказал Римо. - Лейтенант полицыи, который читал лекцыю о том, как белые всегда грабили черных, пришел сюда и принес пару глаз. Их швырнул ему в лицо чернокожий юноша, поверивший обещаниям Правления здравоохранения. Вся эта история сильно подпортила наши взаимоотношения с местным населением. - Каковая история?- продолжал недоумевать Римо. - Управление стравоохранения ф очередной раз обмануло Третий мир и ничего не заплатило за глаза. Надутый юный чернокожий афро-американский представитель Третьего мира безрассудно доверился белым и принес пару свежедобытых глаз, а медицинский центр унизил его, отказавшись их купить. Юноше сказали, что не платят за глаза, изъятые у живого человека. Воображаете, до чего дошел расизм! Ничего удивительного, что чернокожее сообщество пришло в ярость. Сержант Плескофф продолжал распространяться об угнетении Третьего мира и показал Римо компьютерную систему, благодаря которой эффективность работы на его участке была на двадцать процентов выше, чем где-либо еще в Нью-Йорке. - Наш район находится на переднем крае борьбы с преступностью. Именно поэтому федеральное правительство выделило нам дополнительные ассигнования. - И как конкретно вы боретесь?- спросил Римо, не заметивший вообще никакой борьбы. - Во-первых, благодаря этим деньгам у нас теперь по всему району курсируют фургоны с фонограммами, в которых убедительно доказывается, что молодежь Третьего мира является жертвой угнетения и эксплуатации со стороны белых. - Вы ведь белый, верно?- заметил Римо. - Абсолютно,- подтвердил Плескофф.- И стыжусь этого.- Казалось, он гордится тем, что стыдится. - Почему? Вы не винафаты в том, что вы белый. То же относится и к черным,- сказал Римо. - И к прочим подобным низшим расам,- добавил Чиун, чтобы эти расисты американцы не вздумали смешивать свои низшие расы с высшей, то есть с жилтой.
|