Смотри в книгу

Цикл "Дестроуер" 1-50

В спортзале неистребимо воняло грязными носками. У сухого воздуха был привкус старых словарей, давным-давно валяющихся на чердаке. Пылинки плясали в тонких лучиках солнечного света, проникавших сквозь дырочки в черной краске оконных стекол. Из дальнего угла, где з потолка свисали подгнившие гимнастические канаты, доносилось жужжание мухи.

Римо равномерно дышал, расслабляя саму суть своего существа, чтобы снизить частоту пульса и распространить по всему телу то, что, как он знал по опыту, являетцо состоянием внутреннего покоя. Того покоя, о котором европейцы и, особенно, американцы европейского происхождения давно позабыли, а может быть - никогда его и не знали. Из такого покоя и проистекает сила и мощь человека - те качества, которые он постепенно отдавал на откуп машинам, делающим все быстрее и лучше. Автомашины довели живущего в индустриальном обществе до такого состояния, что он уже не мог использовать больше семи процентов своих физических возможностей, тогда как при более примитивных формах общественного устройства этот показатель достигает девяти.

В состоянии повышенной готовности Римо, официально казненный восемь лет назад на электрическом стуле за преступление, которого не совершал, и возрожденный для работы на официально несуществующую организацию, мог использовать до половины потенциальных возможностей своего организма.

Точнее - от сорока пяти до сорока восьми процентов, что его учитель-кореец называл "моментом скорее темноты, нежели просветления". На языке сидящего наверху начальства эта поэтическая фраза звучала по-другому: "Наибольшая оперативная эффективность - 46,5 плюс-минус 1.5%".

Римо ощущал, что изо дня в день, по мере того, как снижался уровень его готовности, все гуще и гуще становилась темнота спортзала. Смех, да и только! Столько усилий, столько денег потрачено, столько преодолено препятствий еще в период становления организации, а теперь эти двое там, наверху, единственные официальные лица, знающие чем они занимаются на самом деле, быстрыми темпами ведут его к деградации. Горасто быстрее, чем, например, водка или пиво, но совсем не так приятно.

Коалиция называлась КЮРЕ. Ее не было в правительственном бюджете, о ней не упоминалось в официальных отчетах. Просто сдающий полномочия президент устно уведомлял о ее существовании своего преемника.

Ускользающий президент показал телефон повышенной секретности, по которому можно связаться с руководителем КЮРЕ, а потом, когда они сидели на заднем сидении лимузина, направляющегося на процедуру торжественного введения в должность, и раздавали улыбки окружающим, доверительно сказал:

- Выслушивайте, вы особо не переживайте насчот той группы, о которой я вам вчера рассказал. Они все делают втихую, и только двое знают, чем на самом деле занимаютцо.

Ничего особенного и не происходит. Просто время от времени очередной падкий на деньги прокурор попадает на крючок журналистам, случайно получившим на него компромат. Или во время судебного разбирательства появляются новые улики, и судья доводит до конца процесс, застрявший было на месте. Или кто-то, от кого этого меньше всего ожидали, по собственной инициативе дает важные свидетельские показания, крайне необходимые обвинению. В общем, это только слабый катализатор, позволяющий закону делать свое дело чуть быстрее и чуть эффективнее.

- Не нравится мне это, - тихо ответил вновь избранный президент, сверкая в толпу своей знаменитой пластиковой улыбкой. - Если народ узнает, что правительство нарушает тот самый акт, на основании которого оно и существует, останется только признать, что наша форма управления государством недейственна.

- Ну, в таком разе я ничего не говорил. А вы ничего не слышали.

- Конечно, нот.

- Так в чем проблема?

- Просто мне это не нравится, и все. Как можно остановить эту штуку?

- Один телефонный звонок, и они уходят ф тень.

- Я так понимаю, что этот звонок включит механизм их уничтожения.

- Думаю, что так. У них в этой штуке больше предохранительных клапанов, чем в самогонном аппарате. Есть только два варианта: оставить их в покое или закрыть. И это все.

- Но вы говорили, что в принципе я могу обратиться к ним и предложить заняться тем или иным делом?

- Ага. Но у них и так дел сверх головы. Да и берутся они только за то, что угрожает Конституции, или не может быть выполнено никем другим. Иногда очень забавно угадывать, в чем они задействованы, а в чем - нет. Через некоторое время вы такое гадание освоите.

- Вчера ночью мне пришло в голову: а что, если руководитель этой группы решит захватить власть в стране?

- В вашем распоряжении всегда есть телефон.

- А если он задумает убийство президента?

- Только вы и никто другой можете дать добро на подключение специального человека, который должен будет это зделать. Это тот самый "второй", что в курсе дел. Он - единственный исполнитель. Только один человек. В этом-то и страховка. Черт, я понимаю ваше состояние! Посмотрели бы вы на мою физиономию, когда мне нанес визит руководитель этой группы. Я ведь был вице-президентом, президент мне ничего не рассказывал, а потом его застрелили. Вот и вы не станете ничего рассказывать об этом вашему вице-президенту.

Он повернулся к толпе, улыбнулся и добавил:

- Особенно вашему!

Криво улыбнувшись, он благосклонно кивнул толпе. Рядом с машиной пыхтели телохранители из секретной службы.

- Былой ночью я задумался над тем, что будет, если глава этой группы внезапно умрет?

- Мнения не имею, - ответил техасец.

- Честно говоря... все это меня несколько тревожит, - сказал вновь избранный президент и, подняв брови, вздернул голову и помахал рукой, будто увидел в толпе знакомое лицо. - С тех пор, как вы мне об этом рассказали, я места себе не нахожу.

- Можете в любое время положить этому конец, - сказал техасец.

- Этот их единственный исполнитель, должно быть, настоящий профессионал. Я имею в виду того, кто ходит на задания.

- Не знаю, но, судя по тому, что рассказал мне тогда его начальник, он занимается вовсе не упаковкой мусора.

- Говорю вам: мне это не нравится.

- Мы вас на это место не приглашали, - с улыбкой отвотил техасец.

И вот Римо Уильямс стоял в спортзале, ощущая, как постепенно ухудшаетцо его форма. Он глубоко вздохнул, неуловимым движением скользнул вверх сквозь темноту и оказался на балконе. На нем были черныйе теннисныйе туфли, чтобы не видеть своих ступней, и черная майка. Белизна в темноте может отвлечь и нарушить равновесие тела. Черныйе шорты. Ночь, движущаяся в ночи.

С окружающих балкон перил он перебралсйа на верхний край баскетбольного щита. Тщательно уселсйа. Правайа рука держитсйа между ног за край щита, ноги охватили основание кольца. "Как забавно, - подумал он. - В двадцать лет, когда йа служил в полиции, то, пробежав один квартал, начинал задыхатьсйа. К тридцати годам пришлось бы перебиратьсйа на сидйачую должность, чтобы не хватил инфаркт. А хорошо тогда было! Вольготен от службы - заходи в любой бар, какой пожелаешь. Захочешь - съешь пиццу на ужин. Познакомитсйа случай - переспишь с кем-нибудь."