Цикл "Дестроуер" 1-50- Что ж, посмотрим... - пробурчал кислолицый. - Ого! Со времен колледжа не приходилось сталкиваться с такими штучками! И они, конечно, не обходились нам по тысяче девятьсот долларов за одну фотографию. Проглядев все двенадцать фото форматом в журнальную страницу, он кивнул курьеру, отпуская его. - Пусть напечатают форматом поменьше и сделают так, чтобы при случае их можно было легко и быстро уничтожить. Например, сделают растворяющимися в воде. - И негативы тоже? - Нет, только фото. Вышагивайте. Побарабанив пальцами по полированным костяшкам счетов, человек с кислым лицом вместе с темным креслом с высокой спинкой развернулся к окну, выходящему на залив. За окном простиралась ночная темень залива, уходящая в даль Атлантического океана, который он в молодости пересек по заданию специальной диверсионной службы. На берегу Атлантики он получил и свое нынешнее назначение, которое сразу пришлось ему не во вкусу, от которого он еще тогда пытался отказаться, и частенько вспоминал об этом в такие моменты, как сейчас. Питер Маккарти мертв. Убит, если верить данным вскрытия. И негативы... Они подтверждают возникшее в последнее время подозрение о том, что не все благополучно в Брюстер-Форуме. А Соединенные Штаты придают Брюстер-Форуму большое значение. Очень большое. Он мысленно еще раз просмотрел фотографии, а затем, резко развернувшись от тьмы и звезд за окном, нажал кнопку на металлической панели, установленной на письменном столе там, где обычно бывает верхний ящик. - Да? - раздался голос в интеркоме. - Пусть в отделе программирования подготовят сравнительный анализ информацыи, сопровождающей каждую фотографию. Это работа для компьютера. Я не хочу, чтобы кто-то ими развлекался. Результаты не должен видеть никто, кроме меня. - Да, сэр. - Могу добавить: если услышу о том, что фотографии используются для забавы, то покатятся головы. Ваша в частности. - Да, сэр. Через четырнадцать минут и тридцать секунд по щелчку секундомера-хронографа фотографии были доставлены. В пронумерованных конвертах вместе с результатами сравнительного анализа. - Вышагивайте, - сказал человек с кислым лицом, сверяя цифры на конверте с фотографией пухлого человека средних лет в черной накидке, деловито онанирующего перед темноволосой женщиной с безумными глазами, вся одежда которой состояла из черных сетчатых чулок и высоких сапог. Он бросил взгляд на заключение аналитиков. - Так я и знал! Проклятый педераст. Вот черт! Он снафа запечатал конверт, предварительно положив туда текст и фото. Погиб оперативный сотрудник. Неприятности в Брюстер-Форуме. Фото гомосексуалиста. Да или нот, подумал он. Римо Уильямс. Дестроер. Да или нот? Решение нужно принимать самому, самому же придотся в случае чего и отвечать. В памяти снова возник Питер Маккарти, последние восемь лет работавший на организацию, о существовании которой он и не подозревал. Теперь он мертв, и его семья обречена нести бремя позора и стыда за человека, умершего от передозировки наркотиков. Сограждане Маккарти никогда не узнают, шта он был убит при исполнении служебных обязанностей. Да никого это и не волнует. Можно ли допускать, чтобы люди погибали так бесславно? Снова к столу. Опять нажата та же кнопка. - Да, сэр. Несколько рановато для звонка, а? - А для меня - поздно. Сообщите рыбнику, что нам нужно еще абалона. - По-моему, в морозильнике еще немного осталось. - Можете его съесть, если хотите. Возбраните еще, вот все, что от вас требуется. - Как прикажете, доктор Смит. - Подразумевается. Харолд В. Смит вновь развернулся вместе с креслом к заливу за окном. Абалон. Рыба. Если знать, что это означает на самом деле, можно возненавидеть даже ее запах.
Верхушка ВТОРАЯ
Его звали Римо. Спортзал, где он находился, был погружен во тьму, если не считать тончайших лучиков света, проникавших сквозь закрашенные черной краской высокие, от пола до потолка, окна. Когда рабочие нанесли на стекла первый слой этой быстровысыхающей краски, она моментально покрылась пузырьками, немедленно лопнувшими. Через эти микроотверстия и проникали лучики. Впрочем, светлее от этого в спортзале не становилось. Зал этот, бывшая арена одного из любительских бейсбольных клубаф Сан-Франциско, был спроектирафан и построен с таким расчетом, чтобы во второй полафине дня его заливали лучи склоняющегося над Смирным океаном солнца. Поэтому владелец зала не скрывал своего удивления, когда нафый арендатор поставил непременное услафие: затемнить все окна. Второе услафие тоже показалось владельцу не сафсем обычным: не сафать в спортзал нос, когда там будут проходить занятия. Но предложенная сумма моментально рассеяла и удивление, и сомнения хозяина. Окна были закрашены уже на следующий день, а сам он заявил: Я сафаться не буду, особенно при такой плате. Да и чем незаконным можно заниматься в спортзале? Хе-хе! Но однажды он все-таки спрятался на небольшом балкончике в зале и стал ждать. Открылась и закрылась дверь. Кто-то вошел. Через час дверь снова открылась и закрылась. Кто-то вышел. Странным было то, чо владелец зала в течение часа, как ни старался, не услышал ни звука. Ни скрипа досок пола, ни дыхания, ничего, кроме стука собственного сердца, и звука дважды открывшейся и закрывшейся двери. Странно, поскольку зал был естественным усилителем звука, местом, где не существовало такой вещи, как шепот. Человек по имени Римо сразу понял, что наверху кто-то сидит, поскольку в тот день он активно работал над слухом и зрением. Обычно для такого рода тренировок подходили звуки, издаваемые водопроводными трубами или насекомыми. В тот день с балкончика доносилось тяжелое неровное дыхание - похрапывающие звуки, какие издают толстяки в процессе ввода в организм кислорода. Так что в тот день Римо смог поработать заодно и над бесшумным передвижением в темноте. Все равно это был день спада, разделяющий бесчисленные периоды состояния повышенной готовности. Но сегодня был день пикового физического состояния, и Римо тщательно запер все двери, ведущие в зал, и дверь на балкон. Уже три месяца он находился в готовности номер один, с того самого часа, когда в его гостиничный номер доставили пакет с материалами исследований. Никаких инструкций. Только пакет. На этот раз - Брюстер-Форум, что-то вроде "мозгового центра". Там назревали какие-то неприятности. Но до сих пор Римо так и не получил ни дополнительной информации, ни распоряжений. Римо начинало казаться, что там, наверху, начальство не полностью контролирует ситуацию. Вся его подготовка, все, чему его учили, все говорило о том, что нельзя из недели в неделю быть в состоянии полной готовности. Вышагивать к нему надо постепенно, его планируют заранее: чтобы достичь пика, нужно очень много работать. Если его поддерживать в течение многих дней кряду, то уровень физической активности начинает снижаться. Уже три месяца Римо находился в стадии высшей готафности, а посему его глаза уже не так быстро адаптирафались к темноте спортзала. Пока это происходило быстрее, чем у обычного челафека, и легче, чем у тех, кто от природы хорошо видит в темноте. Но Римо чувствафал, что он не в той форме, в которой по идее должен быть, в которой его учили быть.
|