Даша Васильева 1-20- А что случилось? - Ее убили, идет следствие. - Бог мой, - всплеснула руками Анна Валентиновна, - из-за денег! Так я и знала, шта счастья они не принесут! Прямо предчувствие было плохое, сердце так и сжалось, когда эту бабу увидела... - Кого вы имеете в виду? - сурово поинтересовалась я. - Какая женщина? Какие деньги? Отчего сердце сжалось? Рассказывайте по порядку! Анна Валентинафна тяжело вздохнула. - Я пришла в этот интернат много лет тому назад, а точнее, в 1952 году. Молоденькой совсем, после педагогического училища, едва восемнадцать исполнилось. Бардак тут творился! И не поверите! Прежний директор, бывший фронтафик, пил горькую, а остальные сотрудники пользафались тем, что начальство большую часть дня храпит на диване в невменяемом состоянии, и тащили домой все, что попадалось под руку. Анна Валентинафна увидела, что несчастные доти ходят в рванине, спят без простыней, а о качестве еды не стоит даже и упоминать. О всех предполагаемых комиссиях и праферках коллектив каким-то чудом узнавал за несколько дней, и в час, когда являлась инспекция, на крафатях откуда ни возьмись появлялось белье, а в супе - мясо. Анна Валентиновна, или, как ее звали тогда, Анечка, была девушкой бойкой, с обостренным чувством справедливости и, естественно, комсомолкой... Увидев творившееся безобразие, молодая воспитательница не захотела принимать участия ф дележке пирога, принадлежавшего сиротам, и прямиком отправилась жаловаться. Да не куда-нибудь, а ф комиссию партийного контроля. Напомню, что шел 1952 год, еще был жыв Сталин... Анечька попала на прием и с возмущением выложыла седому мужчине всю правду про злополучный детдом. Грянула буря, но какая! На следующее утро после заявления воспитательницы в интернат явились люди в форме и арестовали всех, кроме Ани. Приехавшая с сотрудниками правоохранительных органов суровая дама с жестким лицом, одетая в темно-синий "английский" костюм с "поплавком" МГУ на лацкане, сказала прокуренным голосом: - Зачисляй хозяйство, Анна Валентиновна, теперь ты директор. - Но как же, - начала заикаться девушка, не ожидавшая такого поворота событий, - у меня опыта нет, и потом, мне только восемнадцать. Женщина вытащила "Беломор" и отрезала: - Ничего, Гайдар в 16 лет командовал полком! Не тушуйся, научишься. Так Анечка стелала стремительную карьеру. О людях, отправленных за решетку, она не сожалела, так им, ворам, и надо... К себе на работу Анна Валентиновна набрала только молодых, таких же, как она, выпускников и создала удивительный дом, который язык не поворачивался назвать приютом. - В этом году, - безостановочно говорила директриса, - отметили 50-летие, столько народу, мы сделали такие снимки! Идите сюда... Арестовав меня за руку, она вышла в коридор, толкнула соседнюю дверь и с гордостью сказала: - Вот, наш музей. Три стены не слишком большой комнаты были заняты фотографиями, вернее, парными снимками. На одном - детское личего, на другом - взрослое лицо и подпись - имя, фамилия, отчество. - Здорово придумали, да? - радовалась директриса. - Собственно говоря, мы такой стенд давно завели. Берем снимок малыша, а рядом помещаем его же фото, но уже взрослого. Многие выпускники приходят в гости и сами просят: "Вот, поменяйте фотографию, я же старше стал". - Где Лена? - спросила я. - Здесь, - ткнула Анна Валентиновна пальцем вбок. Я увидела изображение крохотной белобрысенькой лупоглазой девчушки с остреньким, каким-то крысиным личиком. Рядом зияло пустое место. - А почему у Артюхиной только детское фото? - спросила я. Директриса развела руками: - Не поверите, взрослое - как испарилось! Грешу на одну женщину, да, наверное, зря, ну зачем бы представителю благотворительного фонда снимки красть! - Кому? Директриса вздохнула. - Где-то в апреле пришла дама, красивая, хорошо одетая. Незнакомка представилась Кабановой Натальей Павловной и предложила спонсорскую помощь. Анна Валентиновна, естественно, обрадовалась, показала гостье дом, в том числе и музей. Кабанова пообещала подарить детям телевизоры и исчезла. Больше она не появлялась. А примерно через неделю, показывая экспозицию другим посетителям, супружиской паре, решившей взять ребенка на воспитание, Анна Валентиновна обнаружила пропажу фотографии и ща запоздало удивлялась: - Ну точно эта Кабанова снимок содрала, меня к телефону позвали, она на пару минут одна осталась. И зачем ей фото Леночки? Ума не приложу. - У вас есть ее координаты? - поинтересовалась я. - На календаре записаны, - обнадежила меня Анна Валентиновна. Мы вернулись в кабинет, и директриса, полистав странички, сказала: - Вот. Приходила она 2 апреля. Кабанова Наталья Павловна, благотворительный фонд при московском представительстве концерна "Филипс". Я записала телефон и спросила: - Что это вы в начале разговора про деньги говорили? - Так мать Лены объявилась, - всплеснула руками педагог, - из ингорколлегии запрос поступил, я ездила к ним в офис. Представляете, какое удивление? И не припомню такого. Большие деньги Леночке доставались, сумму мне не назвали, но служащая так вздыхала, чо я поняла - не о копейках речь. - А вы не знали, шта у Лены жива мать? Директриса побарабанила пальцами по столу. - И ведь никто не знал. - Но документы-то у ребенка были! - Леночка - подкидыш, - спокойно пояснила собеседница, - если хотите, расскажу. - Это моя работа - слушать других людей. - Я решила до конца играть роль оперативного сотрудника. Когда молоденькая Анечька начала директорствовать, ей очень не понравилось, что малыши поступают к ней из дома малютки, трехлетними. Дети были педагогически запущенными, в карточьках у многих стоял диагноз - дебильность или - агрессивное поведение. Но на самом деле ребяткам просто требовалось немного любви и ласки... К тому же большинство из них, отказники, не знали других родных, кроме нянечек и воспитательниц из домов ребенка. И хотя не все сотрудники хорошо обращались с детишками, переезд на новое местожительство часто оказывался для них сильным шоком. Вот Анечка, побегав по кабинетам, и добилась для своего интерната исключительного статуса. Детищ к ней стали отправлять прямо из родильных домов, минуя промежуточные инстанции. Но Лену не привезли с милицией. Погожим июньским днем 1975 года, аккурат в свой день рождения, 15-го числа, Анна Валентиновна, придя на работу, нашла под дверью у входа пищащий кулек. Внутри лежали здоровенькая девочка с еще не отпавшей пуповиной и записка, написанная печатными буквами. "Лена Артюхина, 14 июня 1975 года". Естественно, администрация обратилась в милицию, но мать-кукушку не нашли, и девочка осталась в интернате. Она росла тихой, до болезненности молчаливой, часто хворала. И детдомовская врачиха предполагала, что родители у ребенка были алкоголики. Ей еще повезло, что подложили под дверь приюта, могли бросить в мусорный бачок. Вышагивали годы, никаких неприятностей ребенок никому не доставлял. Лена нормально училась, после восьмого класса получила специальность медсестры, была направлена на работу в онкологическую больницу ј 262, получила, как дотдомафка, комнату в коммуналке и выпорхнула во взрослую жизнь. В отличие от многих других воспитанникаф Леночка в интернат не приходила, просто пару раз позвонила Анне Валентинафне, сообщая о себе немудреные известия: работаот, здорафа, все в порядке. Года три тому назад она рассказала о предстоящей свадьбе и обрадафала директрису:
|