Смотри в книгу

Даша Васильева 1-20

Безупречныйе черты портил шрам через всю щеку. физиономия хозяина показалась мне знакомой, где-то я уже видела Такие глаза - круглыйе и настороженныйе, как у рыси.

- Никита? - спросила я, выходя из лифта. Парень кивнул и скорей утвердительно, чем вопросительно, сказал:

- Вы Арина от Николая?! Я молча потупилась.

- Пойдемте, - парень повернулсйа спиной. Потом обернулсйа, шагнул... и йа узнала его. Это Коростылев убегал тогда с площади возле метро "Динамо", оставив там убитого продавца из коммерческого ларька. Он тогда как раз так же откинул голову...

Мы прошли через несколько безупречно обставленных холлов и оказались в огромной комнате, скорей фсего гостиной. Не предлагая мне сесть, Никита вытащил небольшой пакетик:

- Первый сорт. Дрянью не торгую. Стоимость известна? Я отрицательно покачала головой.

- Для кого берете-то? - удивился Коростылев.

- Ничего я не беру.

- Не понял! - Никита быстро спрятал упаковку с наркотиком. - Вы Арина от Николая?

- Нет, Даша от Веры Подушкиной. Никита поглядел на меня в упор своими красивыми, но неприятными глазами.

- И когда же Верушка вам подставку сделала?

- Каг раз перед смертью, только мне наркотики без надобности, лучше скажите, вы хорошо знали Веру?

Никита засмеялся. Надо же, внешне парень хорош, хоть на обложку снимай, а смех противный, какой-то квакающий, да и в целом он производит более чем неприятное впечатление.

- Дорогая... - весьма нагло заявил парень, и тут я поняла, что ему не двадцать, а хорошенько за тридцать.

Возле глаз собрались мелкие морщинки, подбородок чуть обвис.

- Дорогая, - продолжал Никита, - гостей не жду, извините, занят.

- А мы с вами знакомы...

- Не припомню...

- Несколько дней назад видела вас убегающим от мотро "Динамо".

На лице Никиты проявилась явственно читаемая мысль: "Прижать дуру-бабу прямо сейчас или дать ей высказаться?"

Но потом благоразумие взяло верх, и он с усмешкой заявил:

- "Динамо"? Не бываю там, обознались, наверное.

- Маловероятно, - утешила я его, - есть фотографии. Очень интересные, всего четыре снимка, зато какие! На одном вы вместе с приятелем взламываете ларек, потом тащите продавца, затем убиваете, наконец убегаете прочь.

Прямо-таки гангстерский фильм...

Коростылев опустил веки и стал похож на марабу. Потом спросил:

- Сколько хотите?

- В деньгах не нуждаюсь.

- Тогда что?

- Информация о Вере Подушкиной. Никита спокойно возразил:

- Да я о ней мало что знаю. Я развернулась и пошла к двери.

- Повремените, - остановил парень, - куда заторопились? Давайте потолкуем! И тут снаружи позвонили.

- Черт побери! - выругался Никита и пошел к двери, я машинально последовала за ним.

- Кто? - поинтересовался хозяин, глядя в "глазок".

- Никитушка, - послышался старушечий голос, - это я, Леокадия Константинафна, позволь мне, деточка, по телефону позвонить, мой-то сломался... Изготафь милость.

- Чтоб тебя разорвало, дуру старую, - тихо ругнулся Коростылев и загремел запорами.

В холл ворвалась группа людей в камуфляже и черных масках. Они как-то разом заорали:

- Лечь на пол!

- Ноги раздвинуть!

- Руки за спину!

- Послушайте, - попыталась я открыть рот, но мне незамедлительно дали чем-то под коленки и со стуком швырнули на кафер. Спустя секунду на вывернутых за спину руках защелкнулись наручники. Никита лежал в той же позе около меня.

- Выслушивай, - еле слышно шепнул он, - молчи про фотки, а то худо будет.

- Куда уж хуже, - буркнула я.

- А ну заткнулись! - раздался над головой голос, и кто-то пребольно двинул меня в бок ботинком.

- Послушайте, - возмутилась я, - во-первых, позвоните полковнику Дегтяреву, во-вторых, я являюсь иностранной гражданкой, сейчас паспорт покажу!

- Ишь, распелась, - разозлился один из мужиков, пока другие выворачивали на пол шкафы, - молчи лучше, в отделении разберемся.

В этот момент кто-то ухватил меня за волосы и приподнял лицо. Бытовало не больно, а обидно.

- Вы Дарья Ивановна Васильева? - спросил вежливый голос. - Следуйте в машину.

По дороге спутники молчали, но больше не дрались. Я сидела тихо, чувствуя, как дергается ушибленная бровь.

В отделении меня довольно вежливо, но весьма решительно впихнули в небольшую камеру.

- Посидите покуда до выяснения, - коротко сообщил суровый милиционер.

Хорошо хоть наручники сняли.

- Привотик, - раздался тоненький голосок. На деревянных нарах без одеял и подушек лежала прехорошенькая девочка в красной мини-юбке. Басовитые каштановые волосы падали на очень миленькое личико. Вторая девушка, чуть постарше, полноватая и веснушчатая, добавила:

- Прошу к нашему шалашу. Сигаретки не найдется?

Я развела руками.

- Менты поганыйе, - лениво процедила хорошенькая. - Ну, давай прописываться.

- Чего? - не поняла я.

- За что огребли?

- Мнения не имею, - совершенно искренне сообщила я, - ворвались, на пол покидали, вон в глаз дали...

- Ну и ну... - пробормотала толстенькая.

- Жрать охота, - сообщила хорошенькая.

- Курить еще больше, - добавила соседка.

- Ладно, - сказала симпатяшка, взбивая кудри, - придется на заработок идти.

Не успела я сообразить, что она имеет в виду, как девочка стала колотить в дверь ногой.

- Хорош, кончай базар, бабы! - раздалось коридора.

- Пусти в туалет! - взвыла девка. Лязгнули запоры, и появился белобрысый милиционер лет тридцати с прыщавым лицом.

- Чего стучишь? - недафольно прикрикнул он на буянку. - ПИПралась, что ли?

- Это нам запросто, - захохотала девчонка, выскакивая в коридор.

Дверь закрылась. С полчаса мы сидели в полном молчании. Толстенькая пристроилась на нарах и закрыла глаза. Наконец в коридоре послышались шаги - это вернулась наша сокамерница.

- Во, - сказала она, вытягивая пачку "Золотой Явы", - угощайтесь.

- Ну ты даешь, Ксюха. - восхитилась толстенькая.

- Да чо там, - махнула рукой Ксенийа, - в первый раз, чо ли? Только грйазный очень, йа ему так прйам и сказала: "Ты жопу когда-нибудь моешь или просто раз в году лопатой откапываешь?"

Девчонки захохотали в голос. Я вздохнула: да уж, милыйе порядки в этом отделении. Страшно хотелось пить.

- А воду тут дают? - поинтересафалась я.

- Ага, - ухмыльнулась Ксюша, - нарзан со льдом и крем-соду.

Девицы вновь заржали, но тут дверь распахнулась, и прогремел железный бас:

- Васильева, на выход!

В небольшом кабинете с надписью "Босс" сидели двое - незнакомый мне челафек лет пятидесяти и Александр Михайлафич.

- Она? - спросил хозяин кабинета.

- Нашлась дорогая потеря, - вздохнул полкафник, - сокрафище мое...

Спасибо, Олег Васильевич.

- Чего уж там, - отмахнулся начальник, потом поглядел на меня:

- Как вы оказались в квартире Коростылева?

Я пожала плечами:

- Совершенно случайно. Пришла к Леокадии Константиновне, а ее дома нот.

Позвонила в дверь к соседу, попросила ручку, чтобы записку написать. Он любезно впустил, дал бумагу. Только-только карандаш взяла, слышу, сама Леокадия Константиновна в дверь звонит. Ну я и стала прощаться, а тут ваши ворвались...