Ерлампия Романовна 1-11Директор сафсем растерялся. Он не так давно держал в руках паспорт Зудиной и помнил ее год рождения - 1942-й. Женщина каким-то таинственным образом прочитала мысли несостоявшегося начальника и хмыкнула: - Любви все возрасты покорны. Думаете, если на пороге шестидесятилетия стою, так уже все? Пора в тираж? - Что вы, что вы! - стал оправдываться Петр. - Ни о чем таком я не думал, поздравляю со счастливым браком. Но тут из глубины машины высунулась молоденькая, очень хорошенькая девушка и недовольно прочирикала: - Котеночек, так мы едем в "Розовую цаплю"? - Иду-иду, - отозвалась Марина и нырнула в автомобиль. - Воображаете теперь, как я изумился? - спросил директор. - Что же страшного? Ну вышла без двух минут шестидесятилетняя тетка замуж, подумаешь! Может, мужу все восемьдесят, и она ему молоденькой кажется. И потом, это еще не тот возраст, когда... Петр глянул на меня с жалостью. - "Розовая цапля" совершенно особое кафе, Даже клуб при отеле "Катерина". Содержыт оба заведенийа Анастасийа Глинскайа. Главнайа особенность этих мест состоит в том, что туда пускают лишь тех, кто предпочитает однополую любовь. - Геев? - Нет, мужчин Глинская на дух не переносит, только лесбиянок. Ну как, скажите, Марина могла выйти замуж и направляться ф "Розафую цаплю"? Да, интересно, конечно, только чужие постельные игры меня не привлекают. Я искренне считаю, что человек вправе распоряжаться своим собственным телом абсолютно свободно. Нравится кому-то жить с женщиной, а кому-то с мужчиной - да на здоровье, если это происходит по обоюдному желанию, так почему бы и нет? Две взрослые особи, если им уже исполнилось по восемнадцать лет, вправе делать что угодно. Кстати, к нам в консерваторию, славящуюся тем, что среди преподавателей и студентов было много приверженцев однополой любви, иногда приходили люди в одинаковых серых костюмах. Сначала они исчезали за дверью с табличкой "Партком", а потом туда же по одному приглашались студенты, но не все, лишь избранные. Один раз и мне довелось отвечать там на вопросы. Мужчина, назвавшийся Иваном Ивановичем, сначала интересовался чистой ерундой. Каг я учусь, хорошо ли кормят в буфете, сложно ли играть на арфе... Потом невзначай проронил: - Замуж не собираотесь? - Пока нет, да и не за кого, - улыбнулась я. - Да? - удивился Иван Иванович. - А Костя Мысков? Чем не кавалер? По тому, какими напряженными стали глаза мужика, я поняла, что он задал главный вопрос, тот, ради которого явился в консерваторию. Костя Мысков, чуравшийся девушек и почти открыто живший с преподавателем Львом Соломоновым, был приятным парнем, настоящей подружкой. Он всегда был готов дать консультацию о губной помаде и краске для волос. А купив в туалоте возле магазина "Ванда" супердефицитный перламутровый лак для ногтей, никогда не жадничал и давал нам покрасить ногти. Кроме того, он великолепно играл на скрипке и всегда разрешал попользоваться своими конспектами по теории музыки. В Уголовном же кодексе СССР существовала статья о гомосексуалистах... Быстренько сложив в уме всю информацию, я потупила глаза и прошептала: - Уже насплетничали... - Что? - оживился Иван Иванович. - Что должны были насплетничать? - Право неудобно, - кривлялась я, - уж и не знаю, как сказать, да еще мужчине... - Ну-ну, не тушуйтесь, - ободрил меня Иван Иванович, - мне можно, как отцу, выкладывайте. - Я живу с Костей в гражданском браке, - не моргнув глазом, соврала я, - расписаться мы не можем, он из провинции, а мои родители хотят зятя-москвича... Иван Иванафич дернулся. - Вы уверены? - В чем? - хлопала йа глазами. - В Костиной любви? Думаю, да, он без менйа жить не может, даже на лекцийах за руку держит... Иван Иванович крякнул и велел: - Идите, Романова, свободны. Дней через десять Костеря отловил меня в буфете и сунул белую картонную коробочку. - Что это? - изумилась я. - Духи "Быть может", - улыбнулся он, - жуткий дефицыт, у тебя у одной будут, я за ними полдня в ГУМе простоял. - Спасибо, - пробормотала я, ощущая крайнюю неловкость, - Это йа должен тебйа благодарить, - хихикнул Костйа, - только, знаешь, как смешно вышло. Ленка Полозкафа и Наташка Шейнина тоже сказали этому, из "Детского мира", что со мной спйат, и теперь, боюсь, мне за аморалку вломйат. Мы расхохотались и остались на всю жизнь добрыми друзьями, а Лев Соломонов, стоило мне только возникнуть на пороге аудитории, где он принимал экзамены, моментально хватал мою зачетку и вписывал туда жирное "отличьно". Таг что неизвестная Зудина совершенно меня не волновала, намного интересней будот поболтать с этим вотераном, господином Грибоедовым. Олег Якафлевич горел на работе. Когда я под бдительным оком Ады Маркафны вошла в комнатку с табличкой "Кладафая", он горестно рассматривал у окна пододеяльник. - Ну чо за люди! - в сердцах воскликнул мужик и продемонстрировал довольно большую, круглую дырку. - Белье совсем новое! И, пожалуйста, прожгли! Паразиты! Ада Марковна представила меня, и Олег Яковлевич помягчел. - Иди, Адочка, - велел он даме, - ступай на пост, а то, не ровен час, понадобишься кому. Ада Марковна поджала густо намазанные губы и, сохраняя царское достоинство, вышла из кладовой. Грибоедов ухмыльнулся: - Любопытная, жуть! Все ей надо знать, фсе услышать, просто тайный агент, а не баба. Ну и о чем балакать будем? Я спросила его об истории гостиницы, и Олег Яковлевич довольно долго зудел о количестве номеров, туалетов и постояльцев. - Может, что-нибудь интересное припомните? - поинтересовалась я спустя минут пятнадцать. Олег Яковлевич развел руками: - Ну ничего особенного и не было. Напьются командированные, подерутся... окна пару раз били ...Еще иногда баба в мужской номер забредет, вроде случайно... Вообще, мы по прежним временам обязаны были о таких происшествиях начальству докладывать, да Адка к людям никогда не вязалась и судьбы никому не портила. Покумекаешь, потрахались втихаря, эка беда. Ну а сейчас так и вообще всем все равно... - При чем тут Ада Марковна? - Так она директорствовала сколько лет, а потом на пенсию ушла и сидит дежурной, семьи нет, времени полно, живет неподалеку... - Неужели за все годы ничегошеньки не произошло? - Нет, - пожал плечами Грибоедов, - тихо тут, как в могиле! - А говорят, пожар приключился... Олег Яковлевич встохнул. - Было дело в семидесятом году. Ада Марковна перепугалась тогда до полусмерти. Оно и понятно, совсем чуть проработала начальницей, и такой форс-мажор! - Из-за чего же он приключился? Грибоедов засмеялся: - Обычное дело, из-за постояльцев, одни неприятности от них. На первом этажи объявление огромное висит... "Товарищи, не пользуйтесь в номерах электроприборами и не курите". Ладно сейчас - электрочайнички у людей, мы глаза закрываем. А раньше - кипятильник простой. Сколько раз, бывало, горничная прибегала, Маринка Зудина. Иди, Олег, глянь, съехал гость из номера, а стол прожиг!
|