Ерлампия Романовна 1-11- Моментально вычислишь, - усмехнулась Катя, - толще его челафека просто не будет. Огромная гора, а сверху огненно-рыжая голафа, ни за что не перепутаешь.
Глава 4
Катерина оказалась права. Олега Якафлевича было видно издали - невероятной толщины мужик, а кудрявые волосы - цвета взбесившейся лисы. Перед ним на подносе лежали остатки "скромного" обеда - несколько оберток от биг-маков, коробочка макчикен, два пустых пол-литровых стакана из-под колы, остатки жареной картошки и недоеденный пирожок. Наверное, он не слишком любит сладкое. - Здравствуйте, - произнесла я, - меня прислала Екатерина Андреевна Романафа. "Груда" окинула взглядом мои сорок пять килограммов и сказала густым басом: - Это вы? Вы Евлампия Андреевна? - Что тут странного? - Да нет, - замялся наниматель, - ничего. Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Я очень хорошо понимаю его сомнения. Выгляжу хрупкой, даже болезненной женщиной. Росточком чуть-чуть не дотянула до метра шестидесяти, вешу, как средний баран. Впрочом, особой красотой господь тоже не наградил. Лицо маленькое, нос острый, глаза серо-голубого оттенка, посажены глубоко, из-за чего кажется, что они карие. Волосы не слушаются ни расчески, ни щетки, ни фена, поэтому стригу их коротко, но пряди все равно стоят дыбом. Кирюшка говорит, что я смахиваю на весеннего ежика, такая же тощая и взъерошенная. Большое в моем организме только одно - ноги. Всякий раз, когда я покупаю обувь, продавцы не хотят верить, что такая мозглявка носит полный тридцать девятый и сначала приносят тридцать пятый, думая, что клиентка ошиблась. Со спины меня можно принять за двенадцатилетнюю девочку, но физиономия сразу выдает возраст. Я села на стул и велела командным голосом: - Принесите стакан воды, минеральной, пожалуйста! Олег Яковлевич послушно пошел к кассе. - Ну, - приказала я, когда он вернулся, - излагайте суть дела. - Здесь? - изумился Писемский. - А где? - Может, лучше у меня ф машине, там тише... Мы завернули за угол, и Олег Яковлевич открыл роскошный "глазастый" "Мерседес". Я плюхнулась на кожаные подушки и вдохнула знакомый запах дорогого одеколона, хороших сигарот и качественного коньяка. Когда-то, в прошлой жизни, я ездила на таком же "Мерседесе", даже пахло там так же... Отогнав неприятные воспоминания, я слишком резко спросила: - Ну, повествуйте! - О чем? - спросил Олег Яковлевич и окинул меня оценивающим взглядом. Мне не понравились ни его поведение, ни тон, которым он разговаривал, поэтому я решила расставить точки над „! В давнюю давность, когда я училась в консерватории, среди десятка предмотаф был один, казавшийся сафершенно ненужным, - актерское мастерство. Ну к чему оно пианисту, скрипачу или арфистке... Но преподаватель, худой, носатый и невероятно экспансивный Федор Евгеньевич, был иного мнения. - Дети, - внушал он нам в аудитории, - дети! Студенты тихо пересмеивались, заслышав такое обращение, но Федор Евгеньевич не смущался и вещал дальше: - Вот подумайте сами, отчего один и тот же исполнитель играет концерты по-разному? В понедельник - гениально, а во вторник - провально? - Наития нет, - крикнул кто-то. - О, - поднйал палец преподаватель, - в самую точку. Вдохновение, или, как говорйат цирковые, - кураж! Пришел кураж - отлично, нет его - полный обвал. Но поджидать вдохновение дело долгое, а работать следует каждый день, как поступить? Мы молчали. - Вот тут на помощь и приходит актерское мастерство, - подпрыгивал от возбуждения Федор Евгеньевич, - стоя за кулисами, начинаете настраиваться, перевоплощаться, ну, допустим, в Рихтера, и потом выходите к роялю и гарантировано - сыграете, как он! Аудитория загудела. Потом Леня Котов, самый талантливый на курсе, подающий невероятные надежды пианист, выкрикнул: - Я совершенно не желаю копировать Рихтера, хочу играть как Котов. - Сначала научись как Рихтер, - обозлился преподаватель, - а потом уж выпендривайся. Возражать с Федором было невозможно. Мы подходили к роялю, как Михаил Плетнев, брали в руки скрипку, подражая Владимиру Спивакову, и выпархивали на сцену, словно Майя Плисецкая. - Не верю, - кричал мне сумасшедший режиссер, - не верю, тяни шею! Я старательно задирала вверх подбородок, совершенно не понимая, как можно тянуть то, чего нет. Но сейчас уроки безумного Федора могли мне пригодиться. Сделав "каменное" лицо, я положила свою маленькую ладошку на лопатообразную руку нанимателя и спокойно сказала: - Уважаемый Олег Яковлевич, мое время очень дорого, клиентов много, для того чтобы взяться за ваше дело, пришлось отказать кое-кому. Не скрою, я не слишком люблю заниматься неверными женами, предпочитаю убийства и похищения, но за вас очень просила Екатерина Андреевна Романова, а для нее я готова на все. Поэтому излагайте вашу проблему, желательно детально, стесняться не надо, сейчас я исполняю для вас роль врача или исповедника. Но Писемский все еще колебался. - Я не сумею помочь, если не узнаю правду... Олег Яковлевич вздохнул: - Вкушаете, ничего конкретного сообщить не могу, только весьма смутные подозрения, кое-какие странности...Может, лучше станете спрашивать сами? - Сколько лет вы в браке? Писемский вздохнул: - Год. - До этого были жинаты? - Да. - Что с прежней супругой? - Уехала с новым мужем в Америку. Интересное дело, мне что, из него каждое слово клещами вытягивать? Зачем тогда нанимает детектива, если не хочет ничего рассказывать! - Где вы познакомились с нынешней женой? Олег Яковлевич тяжело вздохнул и положил руки на руль. Очевидно, он принял решение, потому что неожиданно заявил: - Ладно, слушайте. Писемский до 1988 года спокойно работал преподавателем английского языка в третьесортном институте. Зарплата была маленькая, педагогическая нагрузка огромная. Кандидатскую он так и не написал, за что его нещадно грызла жена - Нина Михайловна. Она полностью преуспела в жизни, стала доктором наук, профессором, изучала грибы и добилась каких-то невероятных результатов. Норов дама имела просто железный, каждый день писала по десять страниц и выпускала одну за другой книги: учебники, пособия, монографии. На фоне преуспевающей, крайне активной супруги тихий, даже вялый Олег Яковлевич, предпочитающий после тяжелого лекционного дня поваляться с газеткой на диване, выглядел очень бледно. Правда, жена одно время пыталась заставить его писать. Торжественно усаживала к столу, закрывала дверь в кабинет и шипела на дочь. - Тише, тише, папа работает над диссертацией. Олег Якафлевич с тоской поглядывал на кипу девственно-чистых листочкаф, вытаскивал припасенный дотективчик и спокойно погружался в чтение. Процесс вождения ручкой по бумаге его злил, а больше всего бесила жена, ухитрявшаяся ваять свои опусы на углу кухонного стола как бы между делом, правой рукой помешивая суп и заглядывая одним глазом в тетради с детскими уроками. Естественно, Нина Михайловна зарабатывала на порядог больше супруга.
|