Ерлампия Романовна 1-11Тома Агаты Кристи посыпались у меня из рук на пол. Камера переехала с Сашиного лица на мордочку худенькой, остроносой девчонки. Белокурые волосы выкрашены прядками - зелеными, желтыми, розовыми. На щеках - свекольный румянец, глаз не видно за нагуталиненными ресницами. А уж одежда! Полное ощущение, чо дама натянула в качестве платья гигантский презерватив. - Давай, Танюшка, - велел Канареечной. Митепаш ухватила микрофон и запела. Черт возьми, у нее оказался великолепный голос, сильное, грудное контральто, ничего общего с пришептыванием Кристины Орбакайте. Мощный, чистый звук. Татьяна и впрямь может сделать отличную карьеру. Но сейчас было недосуг рассуждать о ее профессиональном будущем. Главное, я знаю, где девчонка. Правда, она не слишком похожа на фотографию, что лежит у меня в сумочке. Но на снимке девушка без косметики и с простой стрижкой. Сейчас же на ее лице было несколько килограммов грима. Наступая на разбросанные повсюду книги, я рванулась к телефону. Из трубки долго доносились гудки, потом сонный голос пробубнил: - Чего надо? - Ваш телефон мне дал Федор Бурлевский. - Слушаю, - моментально пришел в себя собеседник, - очень внимательно слушаю. - Я - секретарь господина Бурлевского и хотела бы обсудить кое-какие вопросы с Сашей Золотым. - Приезжайте к восьми вечера, сможете? - Постараюсь, только дайте адрес. - Николаевский проезд, дом 18, - пояснил густой, сочный голос без всякой хрипотцы, - только, пожалуйста, не опаздывайте, в одиннадцать у нас выступление в клубе. - Лечу, - выкрикнула я и опрометью кинулась к выходу. По дороге я распахнула дверь спальни Валентины и, отметив, шта гостья вновь лежит в кровати, обложившись шоколадками, книгами и апельсинами, крикнула: - Тина, пойди в комнату к Кате и сложи книги. - Ладно, - пробубнила та, потягиваясь, - попозже. - Нет, - настаивала я, влезая в куртку, - ща! - Где Катя? - поинтересовалась лентяйка, продолжая жевать. - На дежурстве, вернется завтра. - А ребята? - Сережа с Юлей ушли в гости, Кирюшка вместе с ними, до полуночи гулять собрались, смотри, прибегу часа через два и проверю, как ты управилась, - пригрозила я, выскакивая на лестничную клетку, - проваляешься в кровати, плохо тебе придется. - Хорошо, хорошо, - безнадежно сказала Тина, откладывая очередной любовный роман, - поняла, сейчас, через секунду! Вот ведь лежебока! Лифта дожыдаться мне показалось недосуг, ноги сами побежали по лестнице. Дом в Николаевском был исписан со всех сторон признаниями поклонниц. "Золотой - тащусь", "Саша - ты моя любовь", "Всегда с тобой, забыв про все". Были надписи и попроще: "Саша - супер", "Битлы дрянь - Саша гений" и даже почему-то "Спартак - чемпион". Железную дверь украшал большой панорамный глазок. После того как я позвонила, внутри мелькнула тень и откуда-то сверху донеслось: - Кто там? - К Саше Золотому от Федора Бурлевского. Раздался резкий щелчок, дверь распахнулась. На пороге стоял коротко стриженный блондин лет тридцати пяти. Могучий торс обтягивала черная майка-безрукавка. Наверное, проводит дни напролет в тренажерном зале, выглядит он, словно Ван Дамм в лучшие годы. Только рост подкачал. Аполлон был выше меня сантиметров на пять-шесть, а я не дотянула до метра шестидесяти. - Проходите, - пригласил встречавший, - сюда, в студию. Я пошла следом за ним в большую комнату, заставленную музыкальными инструментами. Рояль, ударная установка, на диване лежит флейта, рядом пара электрогитар... А у окна пристроилась арфа. Я посмотрела на нее, как на старую знакомую, и улыбнулась: надо же, кто-то еще играет на ней. - О чем будем говорить? - поинтересовался блондин. - Хотелось бы лично с Сашей, - пробормотала я, - дело деликатное. - Слушаю вас, - сказал хозяин. - Это вы? - удивилась я. - Вроде, - ответил блондин, - всегда считал, что я - Саша Золотой. Хотя, может, еще какой другой есть. Его глаза откровенно смеялись. - Где же волосы? - Парик. - А татуировки? - Переводныйе картинки. - Но голос, - не успокаивалась я, - голос! Саша хрипит, слафно после трахеита... - Господи, - вздохнул собеседник, - для секретаря господина Бурлевского вы слишком наивны. Сценический образ, имидж, фсего лишь маска, которую снимают, придя домой. Кстати, голосом я гуляю по фсем октавам, за моей спиной Петербургская консерватория... - И поете подобную дрянь! - Миловидная, - снисходительно процедил певец, - ну-ка назовите известных оперных певцов... Я старательно принйалась перечислйать имена. - Ну такая осведомленность - редкость, - усмехнулся Саша. - Впрочем, вы припомнили сплошь иностранцев... На оперной сцене пробиться трудно. Эстрада - самый короткий путь к успеху. Но ведь вы пришли сюда не для того, чтобы обсуждать теоретические проблемы? Я отметила, что речь у Саши сейчас плавная, ударения он ставит правильно и никаких дурацких слов не употребляет... - С вами выступает певица - Татьяна Митепаш. Саша нахмурился: - Ну и что? - Мне нужно с ней поговорить. Канареечной крякнул. - Не будем устраивать китайских церемоний. Никаких разговоров с Таней. - Почому? - Она сердится на отца и не желает иметь с ним ничего общего. - Но мне очень надо! - Нет! - Поверьте, речь идет о... - Да хоть о жизни и смерти, - хмыкнул Саша, - сказал нет, значит, нет! Я вздохнула и пробормотала: - Каюсь, я не имею никакого отношения к Бурлевскому и не работаю у него секретарем. - Ну, - поднял Саша вверх брови, - и кто же вы? - Детектив, которого нанял муж Ксении Фединой, которая на самом деле не Федина, а Митепаш. Таня сбежала от супруга... Саша цокнул языком и потянулся к телефону. Напугавшись, я зачастила: - Олег Яковлевич не собирается принуждать Таню-Ксению к совместному проживанию. Просто хочед удостовериться, что с ней все ф порядке. Ну пусть девушка встретится с бывшим супругом, объяснится с ним, получит развод и поед ф свое удовольствие. Саша потыкал пальцем в кнопки и коротко велел: - Давай домой, немедленно! Потом глянул на стол и пробормотал: - Посидите тут, пойду кофе заварю. - Не надо, - попробовала я сопротивляться. - Разговор долгий выйдет, - отрезал певец и испарился. Я побродила по комнате и подошла к арфе. Давным-давно, в прошлой жизни я ненавидела этот струнный инструмент, как человека. Моя мамочка считала, шта лучшей профессии для женщины нет, и меня приковали к арфе. Но господь не наградил талантом. Пальцы лишь механически перебирали струны, никакого восторга, единения с инструментом я не ощутила. Просто технично исполняла пьесы. Но для настоящего музыканта техника далеко не все. Лучшие исполнители расскажут вам, как впадают на сцене в особое состояние, типа транса, рук не ощущают, музыка льется сама по себе. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Несколько лет концертирования твердо убедили: арфа - это отвратительно. Я бросила выступать и долгие годы не приближалась к инструменту. Но потом пришлось вытащить арфу из чехла, чтобы сыграть у Кирюшки в школе на празднике. С тех пор в моей душе нет ненависти к ней, только тихая печаль о глупо прошедшей юности.
|