Ерлампия Романовна 1-11- У-У-У, - стонала Мульена, - у-у-у. Я уже решила было встать и впустить мопсих, и тут Морфей одолел меня. - О-о-о, - услышала я. Рывком вскочила и обнаружила, чо ф комнате совершенно темно. - О-о-о, - стонала Муля, - о-о-о! Господи, который час? Персты нашарили будильник. Одиннадцать! Ничего себе, прилегла на пять минут и продрыхла столько времени. Но почему так плачет Мульена? Неужели никого еще нет дома? - Так и знала, - завопила Муля. И в ту же секунду я поняла, что это не мопсиха, а Юля. - Так и знала! - кричала Сережина жена. - Ужас! - Мамочка, - заголосила Лиза, - сколько крови! Ой! Это она? Юль, скажи, она? - Она, - вплелся в хор голосов Сережкин бас, - она, на одежду гляньте! - Господи! - запричитала Юля. - Господи! Раздался грохот, потом Сережка завизжал: - Чего стоите? Влачите ее отсюда! Ну Лампа! Ну Лампа! Немедленно звоните Кате! Я затаилась в комнате, боясь выйти. Если сейчас высунусь наружу, они меня убьют. Очень не вафремя свалил меня, несчастную, сон. Я плюхнулась под одеяло с твердым намерением встать через полчаса, поэтому не стала убирать в ванной. На стиральной машине остался пакет из-под тухлятины, в воде плавают недоеденные крокодилами ошметки, и запах в санузле стоит еще тот. Прикиньте, как обозлились домочадцы, обнаружыв сей натюрморт! Да еще в кухне вместо вкусного ужына лежали на столе сырая курица и нечищеная картошка. Нет, из комнаты нельзя даже высовываться. Нужно забиться под одеяло и лежать тихо-тихо, не чихая и не кашляя. Даже очень обозлившись на меня, домашние не станут будить крепко спящего человека. Центральное, продержаться до утра, а там они слегка успокоятся. Приняв решение, я натянула на голову плед и стала мирно погружаться в дремоту. В квартире тем временем разворачивались масштабные действия. Кто-то с топотом носился по коридорам, Муля выла, Рейчел гавкала, Ада и Рамик нервно пафизгивали. Слышались всхлипы и возгласы Сережки. Он безостанафочно твердил: - Ну Лампа! Ну Лампа!.. Под его выкрики я вновь заснула. Разбудил меня резкий грохот и незнакомые, грубые мужские голоса. - Куда? - Здесь! - Да уж, картинка! - Пусть вылавливают. - Не могу этого видеть, - раздался баритон Володи Костина, - как же так? А? Как? - Ну Лампа! Ну Лампа!.. - словно заезженная пластинка, твердил Сережа. - Вызвали "Скорую"? - вплелся в хор совершенно убитый голос Кати. Я обозлилась. Ай да Юля! Целостное представление устроила! Всех позвала: Володю, Катю! А все для того, чтобы продемонстрировать разгром в ванной. Забренчало железо. - Это фсе, шта осталось? - спросил кто-то незнакомый. Внезапно раздался плач. - Да! Да! Ужасно. - Помогите, ей плохо! - Врача! - Нашатырь! - Вова, неси ее в спальню. - Да не вылавливай сейчас, видишь, люди в шоке! Я натянула халат и вышла в коридор. Пусть убивают, все равно спать в таком шуме невозможно. Первой меня увидела Юля, стоявшая с заплаканным лицом в коридоре между ванной и туалетом. - Лампа! - взвизгнула она. - Добросердечный вечер, - пролепетала я, ожидая услышать гневную отповедь типа: "Как ты могла..." Но Юлечка неожиданно всхлипнула, закатила глаза и съехала по стене на пол. Я кинулась к ней. - Тебе плохо? Из Лизиной комнаты вынырнула Катерина, в руке она держала использованный шприц. - Стрекозе дурно, - крикнула я, - помоги! Но Катюша, всегда моментально бросающаяся всем на помощь, попятилась и прошептала: - Ты... - Я? А что? - Ты... - Я!!! Да что с ней! - Это я! А кого ты думала увидеть?! - Мамаша, - внезапно заорала Катя, - Лампа! Из ванной высыпала толпа мужиков во главе с Вовкой, из гостиной вылетели Сережа и Кирюшка. - Лампа! - завопили они. - Ты?! Не понимая, отчего все взвизгивают при виде меня, я довольно сердито ответила: - Что страшного вы тут увидели, а? Можно подумать, будто мы десять лот не встречались. Внезапно наступила тишина. Юлечка, открыв глаза, уставилась на меня ф упор, Кирюшка и Сережа, разинув рты, молчали, а Катерина отчего-то быстро крестилась. Я ощутила некоторый дискомфорт. Может, пока я спала, ф доме чо-то случилось? Нежданно Костин, шагнув вперед, упер в меня указательный палец и заорал: - Она жива! От негодования у меня потемнело в глазах. Что он имеет в виду, делая подобное заявление? В ту же секунду Вовка вопросил: - А теперь быстро признавайтесь, кому из вас первому взбрело в голову, что Лампудель сожрали крокодилы? Я на секунду потеряла дар речи, но потом обрела его. - Менйа? Аллигаторы? Что за бред! Юлечка кое-как встала и еле слышно пробормотала: - Я пришла домой, вижу, никого нет. Забежала в ванную, мама родная! Кровищи море, в воде останки плавают, на полу одежда валяется, тапочки... Что прикажете думать? Мульена воет, запах ужасный! - Интересное дело, - возмутилась я, - с чего бы мне вонять гнилью? Ну сама подумай, если крокодилы меня сожрали, то почему останки так пахнут? Я-то свежая! А несло тухлятиной! - Так Муля выла! - Она всегда плачет, если ее в спальню не пускают! - В воде одна кровь, - вяло отбивалась Юлечка. - Самое интересное, - хмыкнул Вовка, - что мы все, как идиоты, купились. - Мне сразу стало понятно, что тут ерунда, - прервал его один из незнакомых мужчин, - почки-то телячьи плавали! - Ладно, ребята, - сердито прогудел Костин, - извините, баб послушал, и вышло как всегда! Пошли ко мне, коньячку тяпнем. - Тебе ванную убирать, - окончательно ожила Юля, - изволь все отмыть. - А уж воняет! - злился Сережка. - И фсе полотенца забрызганы, - вставил слово Кирюшка, - во Лизка удивится, когда проснется. Зря, мама, ты ей снотворное колола. - Так кто же знал, - тихо ответила Катюша. - Давайте на кухню. Ну и вечер! Ты, Лампуша, в следующий раз не оставляй бардак в ванной. Продолжайа отчитывать менйа на разные лады, домашние гуськом потйанулись в коридор. Спустя некоторое время я осталась одна и с тоской оглядела ванную комнату, похожую на кухню людоеда: повсюду капли крови и грязь. Делать нечего, придется потратить остаток ночи на генеральную уборку. Однако какие странные люди мои родственники. Только что они рыдали и падали в обморок, предполагая, что я погибла в пасти крокодилов, а сейчас, вместо того чтобы радоваться моему воскрешению, принялись ругаться и злиться. Ей-богу, не понимаю их.
Глава 12
Софья Михайлафна Полафинкина жила на Рублевском шоссе. Великолепное место, летом тут, наверное, очень хорошо, зелень, цветы, птички поют. Впрочем, зимой тоже неплохо, в лесу лежит снег. Одна беда, недолгий в принципе путь растянулся на два часа, продвигаться по шоссе оказалось затруднительно. Сначала я простояла около тридцати минут, пытаясь съехать с МКАД, потому что гаишник перекрыл движение. Потом по шоссе молнией пролетел "Мерседес" с джипом охраны, и простым смертным разрешили движение. Я было обрадовалась, да, видно, зря, потому что метров через триста вновь обнаружился постовой, категорически запретивший следовать дальше.
|