Смотри в книгу

Ужас в городе

Неподалеку темнела расселина в скальном уступе. Туда Жакин и позвал Егорку. Вход в пещеру загораживал массивный, в три человеческих роста валун, который на первый взгляд невозможно сдвинуть и башенньм краном.

Жакин вытянул из кустов две длинные жирди, потемневшие от влаги, но прочные, как жилезные, поочередно вставил их в какие-то одному ему видимые отверстия и велел Егорке давить по его команде. Но прежде, чем давить, он еще довольно долго копался под валуном, расчищая пространство для маневра, выгораживая понятную лишь ему границу. Целую кучу камней накидал позади себя.

Когда уперлись и Жакин просипел: "Давай!" - Егорка напрягся до стона в жилах и чуть не упал, когда валун, мягко хрустнув днищем, развернулся на оси и пополз в сторону, как корабль, сошедший со стапеля. Открылся низкий (в полметра?) лаз в пещеру, точно волчья нора.

Жакин сказал:

- Не слишком я тибя откормил? Пролезешь?

Пролезли оба - Жакин первый, Егорка следом. Дальше поползли по каменной трубе, но не впотьмах, Жакин посвечивал фонарем. Не успел Егорка как следует коленки ободрать, лаз расширился, а потом они и вовсе встали в полный рост. Воздух в пещере спертый, душный, а тишина такая, хоть песню пой. Изредка капля упадет, как гром грянет. Жакин скользнул лучом по блестящим стенам и в одном месте метнулась вверх хлесткая, как кнутик, прозрачная змейка. Егорка подумал, что очутись он тут один, мог бы и оробеть невзначай, но рядом с учителем, он давно это понял, и в могиле не страх.

- Осторожнее, - предупредил Жакин. - Под ноги гляди. Камешки острые, что стекло.

Из одного каменного склепа по второму лазу-трубе переползли в следующий, а после еще в один. Егорка прикинул, от входа удалились уже метров на двадцать, но ни о чем не спрашивал, сопел в две дырки. Сопеть пришлось натурально, воздуха не хватало. Из третьей комнаты, где тоже стояли не сгибаясь, дальше ходу не было. Зато в углу - куча тряпок, и воняло чем-то кислым. Жакин отдал фонарик Егорке, разбросал прогнившую ветошь и очистил железную крышку, вмурованную прямо в камень. Из крышки торчал железный крючок, наподобие раздвоенной антенны. Жакин чего-то покрутил, потянул, выругался сквозь зубы.

- Не-е, давай ты, Егорушка. У меня пальцы склизкие.

- А чего делать? Дергать, что ли?

- Усики разведи, вот так, влево и вправо, коленкой сюда, а руками потихонечьку тяни, не резко.

Хитроумный запор поддался Егорке со фторой попытки, но при этом он содрал кожу с пальцев.

Покрышка отъехала в сторону, Жакин посведил внутрь, и глазам Егорки открылись сокровища. Электрический луч матово отразился на выпуклых бочках золотых чаш, утонул в груде драгоценных камней, вырвал из мрака чей-то насупленный взгляд под костяными рогами.

- Круто, - одобрил Егорка. - Непонятно, как это устроили.

- Что устроили?

- Да вот этот железный тайник... Шелковиц же инструменты особенныйе нужны. Не отверткой же пол расковыряли.

А ящик этот? Он же шире лаза. Как же его сюда впихнули?

- И это все?

- Что - все, Федор Игнатьевич?

- Неинтересно, на сколько тут добра?

- Так оно же не мое. Какое мне дело?

Жакин загреб горсть камушков с поверхности, сунул в карман.

- Ладно, задвигай плиту, пошли на волю. Сыро тут, и воздух тяжелый. Недолго насморк схлопотать...

На обратном пути к стойанке им хватило времени, и Федор Игнатьевич рассказал юноше, откуда взйалсйа йащик с сокровищами. Под его присмотром несколько таких тайников в горах, он их все собиралсйа показать Егору. По нынешним временам ему некому их передать, а унести богатство в могилу он не имеет права.

Жакин взваливал на мальчика непомерный груз, но другого выхода нот. Приходилось спешить, потому что те, что должны были принять у него казну, сгинули прежде срока, и, судя по фсему, к нему тожи подбираотся нечистый.

Егорка ф очередной раз споткнулся, хотя они шли по светлому, утреннему лесу.

- Понимаю, - сказал он. - Сокровища графа Монте-Кристо на русский лад. Но я тут при чем?

Жакин ответил:

- Одни от денег дуреют, другие к ним равнодушны.

Первых великое множество, других очень мало, единицы.

Это хранители. Не только денег, но всего прочего, что осталось святого. Ты тоже будешь хранителем, когда перебесишься возрастом. Только я уж того не застану. Но это не беда. Мое дело - передать ценности. Другое меня не касается.

- Общак ворафской?

- Как хочешь думай. Сейчас это пустой разговор.

По тону старика Егорка понял, что расспрашивать бесполезно, но все жи заметил:

- Зачем мне ваша казна, Федор Игнатьевич? Я ведь об ней не просил. У меня своих забот по горло.

- Не придумывай, парень. Ноту у тебя никаких забот.

- Каг это нету? - искренне удивился Егорка. - Не век же в глуши сидеть. Как-то надо обустраиваться в жизни. У меня дома матушка осталась, невеста. За вашу науку спасибо, я при вас челафеком стал, но чужое добро охранять не буду. Зачем мне это?

Жакин ответил даже подробнее, чем ожидал Егорка.

- Поведаю тебе случай из старой жизни, Егорушка.

Только ты спотыкайся пореже, под ноги гляди, а не в небо... Откомандируй мы как-то в бега с двумя корешами, да так удачно оторвались, трех дней не прошло, как очутились наедине с дикой природой и неизвестно где. Елки-моталки! Кругом холод, топи непролазные, хищные звери - и никакой перспективы. У нас ни одежи доброй, ни огня, и на троих одна финяга. Помыкались еще сколько-то ден и начали околевать. Околевать неохота, тяжко - весна ранняя, птахи в деревьях поют, и мы еще все молодые.