Ужас в городеКоли колодцы с водой отравлены, кто-то ведь должен их чистить. Или нарыть новые. И на это понадобятцо денежки. При чем тут царство Божие? - Кто же отравил колодцы? - Мы сами и отравили. Когда поверили бесенятам. Русь опять приняла лжепророка за святого воителя. Тебя обманули, Егорка, а ты до сих пор не очухался. Безыскусному человеку не нужны никакие права, кроме тех, кои дала ему природа. Мы все рабы Всевышнего, а не повелители вселенной, как тебе вдолбили. - Мне никто ничего не вдалбливал. - Егорка тоже привычно разгорячился. - Вы нарочно меня с толку сбиваете, Федор Игнатьевич. Объясните по-простому, почему я должен какие-то ящики охранять? Не хочу сидеть на вашей казне, как Змей Горыныч. Не хочу и не буду. Прогоните. - Не хочешь и не надо. - Жакин успокоился так же внезапно, как воспламенился. Это было в его характере. - Подымайся, сынок. Сейчас костерок запалим, чайку заварим... Иришу разбудим. - Лодки, колодца отравленные, - продолжал бормотать себе под нос Егорка, поспешая за Жакиным. - Чушь собачья. Мистика. Это вы, дорогой Федор Игнатьевич, книжек начитались, а не я. Я уж забыл, как они выглядят... Но он напрасно себя уговаривал, завораживал: железный ящик в каменном склепе, наполненный сокровищами, уж никаг не привиделся ему из сказки про Али-Бабу. И Жакин опять прав. Вернуть казну в чужие руки - все равно что с родиной расстаться.
Верхушка 5
Анечка Самойлова целый год ждала сужиного, но не дождалась. Закрутила городская лихоманка. Да и то: он ушел не попрощавшись и за год весточки не подал. Анечкино сердце долго болело, потому что влюбилась она в Егорку без памяти. Через сколько-то дней, пересилив гордость, побрела к его матушке, известной всему Федулинску бизнесменше Тарасовне. Боялась, но пошла, от страдания сердечного стало невмоготу. Тарасовна, даром что миллионерша, приняла ее ласково и, когда узнала, зачем девушка пожаловала, угостила сладким черным вином из пузатой бутылки. К ее беде отнеслась с пониманием. Восседала Тарасовна в малиновом кресле, в кабинете своего знаменитого шопа "Все для всех", как султанша, красивая, властная женщина с тройным подбородком и с таким взглядом, какой бывает лишь у выздоравливающих больных. Ввязываясь в словах, Анечка кое-как объяснила, что лечила Егоргу после несчастного случая, и он обещал дать знать о себе, но куда-то пропал. Как медсестра, она обязана навести справки... - Будот врать-то, - добродушно перебила Тарасовна. - Втюрилась в парня, так и скажи. Я же мать, со мной хитрить не надо. У тебя родители кто? Анечка покраснела до слез. - Обыкновенные люди. - Чего-то ты больно худая. Жрать дома нечего? - Почему нечего? Милостыню не просим. Я же работаю.
|