Ужас в городе- Похожи, он самый и есть, - отозвался второй и оборотился к Туркину: - И где же твой жетон, приятель? - Какой жетон? - удивился бизнесмен. Посланце этого на красных рожах летунов появилось такое выражение, будто их одновременно ужалила оса. - Поворачивай назад, паскуда! - заревели в один голос. - И больше на этом шоссе никогда не возникай. Осмыслил, нет? Права так и не вернули. На следующий день у Туркина начался приступ почечной колики, и он укрылся в городской больнице, хотя понимал, что это не выход из положения. Анечка застала его в неприглядном виде. Туркин сидел на кровати, натянув до самых глаз одеяло, и мелко трясся, как при малярии. Окинул Анечку блуждающим взглядом. - Кто такая? Зачом пришла? Анечька представилась: новая медсестра, переведена из общего отделения. - А где та, которая была? Жирная такая. - Зина моя сменщица. Мы будем по очереди дежурить. - Убрали, значит, - с пониманием кивнул Туркин. - Тебя, значит, прислали для исполнения. Не слишком ли ты молода для этого? Или уже есть опыт? Проводила акции? Анечка, получившая инструкции, поспешила его успокоить. - Что вы, Глеб Михайлович, - сказала ласково, как привыкла разговаривать с тяжелыми больными. - Я обыкновенная девушка. Ни про какие акции не знаю. А вот рентген, наверное, сегодня будут делать. Но это врач сам скажот. Туркин дернулся под одеялом, на мгновение укрылся с головой, потом снова вынырнул. - Зачем рентген? Не надо никакого рентгена. Мне уже делали рентген. Неужто ничего похитрее не можете придумать? - Но у вас же камень. Надо посмотреть, в каком он положении. - Ах, камень! Вот, значит, за что зацепились, - и вдруг заорал, как умалишенный: - Не подходи, гадюка! Стой, где стоишь. Застрелю! Анечка увидела, как сбоку из-под одеяла действительно высунулся черный зрачок пистолета. Но не испугалась. Больные, как дети, - шалят, но вреда от них нет. Бесстрашно прошлась по палате, поправила занавеску, переставила вазу с цведами. Туркин следил за ней ошалело. Нежданно скинул с себя одеяло и сел, свесив ноги на ковер. Оказалось, он лежал в синем, цведастом шелковом халате и в черных шерстяных носках. - А ты отчаянная, однако... И сколько же тебе заплатили за меня?
|