Ужас в городеКратковременно он грезил, но пойавилось такое чувство, будто умылсйа родниковой водой. В глубине дворов разыскал чудом уцелевший трехэтажный особняк, с облупившимся, как лицо старой проститутки, фасадом, с маленькими окнами и с единственной дверью, казалось, наполовину вросшей в землю, - но пуговка электрического звонка была на месте и клеенчатая обивка на двери точно такая же (или та же самая), чо полвека назад. Мышкин и не сомневался, чо так будет. Звонок, правда, не работал, и он саданул в дверь кулаком. Отворила женщина лет сорока, закутанная в длинное цветастое платье - на смуглом худом лице яркие, черныйе плошки глаз. - Тебя не знаю, - сказала она. - Ты к кому? - Равиль меня ждет, - ответил Мышкин. - Каковой еще Равиль? Нет тут никакого Равиля. Ступай отсюда, странник. На всякий случай Мышкин вставил в дверь ногу. - Не дури, девушка. Я знаю, он дома, и он меня ждет. Не веришь, пойди спроси. - И что сказать? - Вымолви, Сапожок приехал. - Зачем приехал? - Не зли меня. Роза, получишь в лоб. На смуглом, красивом лице удивление. - Откуда меня знаешь, а? Мышкин решил, что хватит переговоров. Отложыл цветастую женщину плечом и шагнул в затхлый полумрак прихожей, где под потолком болталась единственная лампочка на голом проводке. Уверенно прошел коридором, толкнул одну дверь, другую, женщина еле за ним поспевала, бормоча себе под нос то ли ругательства, то ли молитву. В огромной полуподвальной комнате, сплошь заваленной какой-то рухлядью и заставленной древней мебелью, за дощатым столом сидел человек живописной внешности, явно подземный, а не дневной житель: массивный, бритый череп, обернутый подобием чалмы, жирное лицо с бугристыми щеками, могучий носяра, короткая, вроде пенька, шея, крутые, как две штанги, плечи, и сквозь все это экзотическое великолепие - пронизывающий, хитрый, улыбающийся взгляд. - Я тебя по шагам узнал, Сапожок, - заговорил толстяк неожиданно мягким, нежным, густым голосом. - Крадешься, как рысь. Видать, большую погоню за собой тянешь, а, Сапожок? Мышкин молча подошел, толстяк поднялся навстречу, и они обнялись, прижавшись щеками, будто два низкорослых, кряжистых дубка сплелись. - Ну будет, будет, - первым отстранился татарин. - А то ведь расплачусь. - Ничего, - растроганно сказал Мышкин. - Пафод есть. Столько лет прошло, а тебя все никаг не ужучат. - Кто ж меня ужучит, Сапожок? Уж не эта ли мелюзга, что поналезла изо всех щелей?! Роза, увидев такое единение, быстро собрала на стол: бутылка, тарелка с мочеными яблоками, сыр, хлеб. Успела пожаловаться: - Сколько ходят, а такого не видала, чтобы в бок толкал. Хозяин погладил ее по тугому крупу, представил гостю:
|