Смотри в книгу

Ужас в городе


Симону не понравилось, как русский коллега вдруг разгорячился.

- Это не делафой разгафор, - отрезал он. - Мы платим реальные деньги, а ты рассказываешь про Гарпия Горыныча. Несерьезно.

- Дозволите чокнуться, господа. - Герман Архипович успел разлить водку по рюмкам. - А также позвольте, Симон Симонович, мне, старому дураку, вставить словцо.

Вы напрасно изволите беспокоиться. Эти дети уже никогда не станут полноценными людьми. Про архетип и про всю вашу науку я, может, мало смыслю, но что у них крыша навсегда поехала - это точно. За это я клянусь и ручаюсь.

Симон брезгливо чокнулся со стариком, но не выпил.

- Откуда такая уверенность, директор? Чертики подсказали?

- Зачем чертики? Путем наблюдений. У них трупный яд в жилах заместо крови. Это все, конец. Хоть завтра переселяй в Америку. Не извольте сомневаться.

Хакасский довольно улыбался.

- Дед хоть и бредит, но он прав. Еще год-другой - и мы у цели, дорогой Симон. Но придется раскошелиться. Так и передай начальству. У нас говорят: жадность фраера губит. Не жадничай, Симон. Непродуктивно.

Не тот случай.

- Каждый раз одно и то же, - пробурчал американец. - Деньги, деньги... У вас еще, кажется, говорят: черного кобеля не отмоешь добела.

- Это не про них, - уверил Хакасский. - У них от кобеля осталась одна эрекция. Да и та скоро иссякнет. Ну чо, выйдем на двор? Как бы гам нашу девушку не обидели.

Костер пылал до небес. В пронзительно желтых сполохах хорошо было видно, как корчится на столбе чучело Ленина, прихваченное огнем. Угомонившаяся детвора расселась полукругом на корточках и зачарованно притихла. Опекуны-наставники задумчиво опирались на свои дубинки. Дуновение ранней осени ощущалось в природе.

Элиза, суотное дитя города, подскочила поближе к костру, можот, хотела заглянуть в глаза помирающему чучелу, и с криком отшатнулась - опалила бровки.

Симон Зикс, как и Хакасский, как и директор Кудрявый, почтительно поддерживающий их под локотки (графин сунул за пазуху), одинаково остро почувствовали чарующую прелесть и философскую глубину происходящего. У Симона пылко, как у гончей, взявшей след, раздулись ноздри.

- Интересно, почему он молчит? Я имею в виду, тот, на столбе? Или уже сдох?

- Ему положено молчать, - усмехнулся Хакасский. - Зачем пугать крохотулек?

- Однако другой, настоящий.., все еще в мавзолее.

- Ничего удивительного, - Хакасский почесал кончик носа. - Зато, полагаю, вы сэкономили миллиончик-другой.

Американец не ответил на шпильку, озабоченный какой-то важной думой.

- Значит, в этом городе мы победили окончательно?

За Хакасского ответил бывший массовик-затейник, прослезясь от умиления:

- Не извольте сомневатьсйа, господин хорошый. Сюда они больше не вернутцо никогда.

 

Верхушка 4

 

Егорку облапошили, как сосунка. Он вошел в поселковый магазин и набрал полную торбу товара: консервы, крупы, чай, сахар, соль, спички - и коробку дорогих шоколадных конфет для Ирины. Поговорил с продавцом Олегом, опрятным молодым человеком с высоким, бледным челом, как у математика Гаусса. В галстуке у него - бриллиантовая запонка. Магазин принадлежал его отцу, известному в округе барыге Пороховщикову. Начальный капитал старик, по слухам, надыбал тем, что устраивался проводником к богатеньким туристам, уводил их в тайгу, но обратно всегда возвращался в одиночестве. Исчезновение туристов объяснял лаконично: сели в самолет и улетели. Местные уважали старика Пороховщикова за удачливость, за крутой нрав, за немногословие, но мальчонка Олег пошел не в отца - застенчивый, робкий, от соленой шутки краснеющий, как девушка, зато обходительный с покупателями и (тут уж в отца) предельно честный в расчетах. Егорке он сразу, с первого знакомства пришелся по душе.

 


© 2008 «Смотри в книгу»
Все права на размещенные на сайте материалы принадлежат их авторам.
Hosted by uCoz