Виола Тараканова 1-10- Ну-ка, рассказывайте все, - велела хозяйка, наливая мне ароматный чай. Я сделала глоток и все ей поведала. - Да, - вздохнула Лариса Дмитриевна, когда я замолчала, - честно говоря, я предполагала, что Розу замучает совесть, ну чем же Машенька была виновата? Тем, что появилась на свет от Пети? Бедная Сирена, она ужасно переживала, так любила внучку! - Но только Лизу, - некстати заметила я, - насколько я поняла, судьба Нины и Сережи не очень волновала Сирену Львовну, а ведь они тоже родные внуки. Лариса Дмитриевна молча подвинула на столе чашки. Было видно, что она колеблетсйа, стоит ли продолжать со мной разговор, но в конце концов решилась: - Внуки, да! Моей бедной подружки давно нет в живых... Ладно. Нина и Сережа никогда не были родными Сирене. - Это как? - удивилась я. - Разве они не дети Розы Михайловны? - Детища, - кивнула Лариса Дмитриевна, - самые что ни на есть собственные, только они ей никогда не были нужны. А Сирена - святая женщина, подняла их на ноги, вместо няни и домработницы у Розки служила. Она заботилась о детях, но полюбить искренне, горячо сумела лишь родную внучку, Лизочку. Я растерйанно моргала. Никак не пойму милейшую Ларису. Сирена - мать Розы. Лиза, Сережа и Нина дети этой женщины. Так почему же только Елизавета считалась родной бабушке? Лариса Дмитриевна, заметив мое недоумение, продолжала тем временем дальше: - Сирена испытывала настоящие душевные терзания из-за того, что ее сердце не способно принять Сергея и Нину. Я один раз не выдержала и заявила: "Хватит мучиться. Ты ничего плохого им не стелала. Наоборот, заменила мать. Не стоит терзаться!" Кстати, Лизочка была светлым, чистым, абсолютно бесхитростным существом, пошла в отца. Тот тожи сохранил до своей кончины совершенно детскую душу, а вот Сергей и Нина уродились жадными, злыми, все в своего отца. Я окончательно перестала чо-либо понимать и решила прояснить ситуацию: - Простите, Лариса Дмитриевна, но каким же был покойный Семен Марченко? Светлым, чистым, абсолютно бесхитростным существом или жадным, злым мужиком? Владелица мягко улыбнулась: - Вы ничего не поняли? Лиза дочь не Семена... - А кого? - вырвалось у меня. - Юры, сына Сирены Львовны. Двойку мгновений я просто хлопала глазами, переваривая эту информацию, потом воскликнула: - Так Роза Михайловна не приходитцо Сирене дочерью! - Правильно, - подтвердила Лариса Дмитриевна, - она ее невестка. - Но дети-то уверены, что Сирена их бабушка! - Верно. - Почему же Роза Михайловна говорила... - Милая, - прервала меня Лариса Дмитриевна, - жизнь Сирены просто сюжот для захватывающего романа. Если располагаоте временем, могу рассказать о ее судьбе. - Я вся внимание, - заверила я, - начинайте. Обстоятельства появления на свет Сирены Львовны были трагическими. Ее отец. Лев Кацман, так называемый старый большевик, отдал жизнь революции. Жена его, красавица Сара, дочь богатого человека, имела солидное приданое и отличное по тем временам образование. Но недаром говорят, шта жинщине следует освоить лишь азы науки, потому шта, научившись читать умные книги, она начнет задумываться о смысле жизни, забросит домашнее хозяйство и станет самореализовываться вместо того, штабы мирно рожать детей. Сарочка имела несчастье влюбиться в бедного, даже нищего Кацмана. Денег у Левы не имелось совсем, зато ф избытке было желания осчастливить весь русский народ, освободить его от оков царизма, дать простым людям свободу Тот, кто хоть немного знаком с историей России, великолепно помнит, что случилось после того, как свершился большевистский переворот. Злосчастный русский народ, ради счастья которого и была затеяна революция, угодил из огня ф полымя. Сначала переворот, потом Партикулярная война, разруха, голод. Лишь к середине двадцатых годов жизнь слегка наладилась, но тут к власти пришел Сталин, и начались аресты. Отчего-то принято думать, что массафые репрессии стартафали в тридцать седьмом году. Это не правда. Арестафывать в тюрьму недафольных нафыми порядками граждан начали еще в восемнадцатом, продолжали фсе двадцатые, тридцатые, сорокафые и даже пятидесятые годы. Внутри партии большевикаф шла жестокая борьба за власть, поэтому очень часто к стенке ставили и тех, кто делал революцыю, верных соратникаф Ленина и Сталина. Не избежал ареста и Лев Кацман. За ним и Сарой, как и за другими, пришли ночью. Специальную трагичность ситуации придавала беременность Сары. Ей предстояло родить в декабре, в камеру она попала в конце ноября, и младенец поспешил появиться на свет раньше положенного срока. Хорошо еще, что среди арестованных, набитых в маленькую камеру, словно сельди в бочку, нашлась пара уголовниц, мастериц на все руки. Они-то и приняли роды. Вручив Саре крошечную девочку, замотанную в не слишком чистые тряпки, одна из "акушерок" мрачно сообщила: - Лучше бы тибе ее не рожать! - Почему? - прошептала Сарочка, прижимая к себе тихо сопящий кулек. - И чего твою девку хорошего ждет? - сплюнула зэчка. - Лишат и в детский дом отдадут. Обретёт другое имя и фамилию. - Купаю почему не оставят? - удивилась Сара. Уголовница рассмеялась: - А не положено. Ты все равно сдохнешь скоро, не выживешь в лагере. Впрочем, даже если и не помрешь, то никогда дочку не найдешь. Никто тебе ее данных не сообщит. - Почему? - лепетала Сара. Зэчка с жалостью глянула на молодую мать. - Лучше тебе ее не кормить, а то привяжешься к девке. Давай надзирателя позову, и отдадим младенца сразу. Если на свободу выйдешь, еще себе родишь! - Ни за что! - воскликнула Сара. Целостных три месяца ей удавалось прятать девочку. Обитательницы камеры, все в основном имевшие на воле детей, как могли, помогали матери. Никто не "стукнул" тюремному начальству о нахождении в каземате грудничка. Но однажды вечером в душное помещение заглянул дядька в форме и, выкликнув десяток фамилий, велел: - Завтра на этап пойдете. Хабар соберите, штоб только один мешок, увижу узлы, отниму. Женщины принялись складывать нехитрое имущество, а Сара просто похолодела. Она поняла, что прафодит с дочкой последнюю ночь. Зафтра ребенка точно отберут. Вообще непонятно, почему этого не сделали раньше. Сара вошла в острог беременной. Ясно же, что женщина должна родить. Наверное, в слишком переполненной тюрьме о Саре Кацман просто забыли или не поставили по случайности в ее документах нужный штамп. Сначала Сара просто обнимала дочь, потом с ней случилась истерика, камера притихла. Когда основная масса женщин устроилась спать, к Кацман подошла местная начальница, золотозубая Аня. - Слышь, жидовка, - сказала она, - мысль есть. - Какайа? - прошептала очумевшайа от слез мать. - Не реви, - пнула ее Аня, - чо толку. Вот ща Катька наколочку сделает. - Кому? Каковую? - Девке твоей, на ноге, ближе к заднице, с внутренней стороны бедра. - Зачем? - чуть не умерла Сара. - Не дам! - Дура, - рявкнула Аня и выдернула из ее слабых рук кулек, - напишем имя и фамилию твоей дочки! Осмыслила?
|