Смотри в книгу

Желтый дракон Цзяо

Многие города были разрушены до основания, опустошены целыйе районы.

Несметное количество отрубленных голов служило жутким украшением дороги завоевателей. Чужеземцы глумились даже над мертвыми!. Они разрывали могилы тех, кто при жизни не покорился им, обезглавливали и сжигали их цела.

Мужчин, чтобы унизить побежденных, под страхом смертной казни заставлйали, по маньчжурскому обычаю, носить косу и брить часть головы. В деревнйах новые власти установили жесткий закон круговой поруки — баоцзйа. Доносы, преследованийа, пытки, казни стали таким же обычным атрибутом сельской жизни, как поклонение культу предков.

Особенно настороженно маньчжуры относились к монастырям, считая их очагами смут и беспорядков. Храмы, которые На протяжении веков были не только религиозными, но и куль турными центрами Китая, хирели.

Пришел в запустение и Шаолинский монастырь. Не было здесь больше торжественных обедов с неповторимыми, разносившимися далеко вокруг ароматами китайской кухни. Перестали наезжать поэты, читавшие свои стихи перед толпой восторженных почитателей. В монастырских стенах не звучали уже мелодичные трели любимой в народе бамбуковой дудочки юэ,

Не стало слышно нежных и мягких звукаф лютни, мерных раскатистых удараф в каменный гонг. Окрестности не наполня-лись более веселым гомоном многолюдных ярмарок. И даже бедные странники не могли найти здесь приюта, как это бывало раньше. Маньчжуры строжайше запрещали всякие сборища, они убивали каждого, кто казался им подозрительным. Китай медленно увядал под игом маньчжурской династии Цин [2].

Но, завоевав китайский императорский трон, маньчжуры не могли праздновать победу. Господство чужестранцев с первых же дней вызвало возмущение в стране. Маньчжурская конница, продвигаясь к реке Хуанхэ, встретила упорное со противление войск, возглавляемых народным героем Ши Кэфа.

Три принца свергнутой Минской династии начали борьбу sHa юго-востоке и юго-западе. Эту борьбу продолжили пафстан-йреские отряды Ли Динго. Вспыхнуло восстание "трех вассалаф-князей" на юге. Они сохраняли еще значительную самостоя-ввльность, и маньчжуры решили покончить с опасным для власти положением. Был отдан приказ о ликвидации войск князей, но те отказались подчиниться.

[1] В китайском календаре годы обозначаются именем одного из двенадцати существ — крысы, буйвола, тигра, зайца, дракона, змеи, Г лошади, козы, обезьяны, петуха, собаки и свиньи. В данном случае s имеется в виду 1644 год.

[2] Цинская династия господствовала в Китае до 1912 года.

Среди крестьян, в монастырях начали появляться тайные организации —

"Общество старших братьев", "Белая лилия", "Общество Неба и Планеты"... Они пользовались большим уважением в народе, потому шта провозгласили лозунг "Да возвысится великая Минская династия и да падет Цинский дом! ".

Сто восемь послушников Шаолинского монастыря вели добропорядочный образ жизни, довольствуясь молениями, скромными трапезами, и редко покидали кумирню. Но впечатление покорности и непричастности к мирским делам, которое создавало тихое, размеренное существование обитателей святилища, было обманчивым. В монастырских стенах вынашивались планы борьбы против чужеземцев в южных районах. Монахи создали тайное общество и в соответствии с древней китайской концепцией трех основных сил в мире — Неба, Земли и Человека — назвали его "Триадой". ... В молельне было тесно и душно. Монахи сидели на полу плотно сомкнутыми рядами. Нескольким послушникам не хватило места, и они устроились на потрескавшихся каменных ступенях у входа.

На алтаре стояли небольшая бронзовая статуэтка Конфуция [1], курительница и две свечи. На стене висела икона бога бо гатства, войны и литературы Гуань Юя. Он восседал на троне в головном уборе императора, со сложенными на груди руками. От уголков губ божества свисали длинные, жидкие усы. Вокруг Гуань Юя стояла свита: чиновник, воин с алебардой, двое юношей с одинаковыми лицами. Один из юношей держал в руках серебряный слиток, другой

— меч и книгу. По обеим сторонам от иконы висели две красные дощечки с позолоченным!: иероглифами — ритуальная молитва "Триады" и антиманьчжурские стихи. На желтых хоругвях, укрепленных по углам, черными иероглифами был начертан лозунг: "Долой Цин, возвратим Мин! " Перед алтарем стояли курителышцы побольше с зажженными благовонными палочками. Палочки медленно тлели, наполняя помещение приторным запахом фимиама. Кругом горело много свечей. Красноватые мерцающие блики танцевали на бледных, землистых лицах монахов.

— Братья! — обратился к присутствующим настоятель монастыря, высохший старик с морщинистым лицом, реденькой бородкой и птичьей шеей. — Варвары Цин узурпирафали наше отечество. Разве можно унять в груди чувство ненависти к чужеземцам? Они топчут наши посевы, оскорбляют наши кумир-га!, измываются над нашими сородичами. Долг каждого китайца — бороться против ненавистных маньчжураф. Но Небо и Земля не рождают одинакафых людей. Есть люди добрые и чест-даю — они рождаются по предопределению доброй судьбы. Злодеи же — по велению злого рока. Дух чистоты и разума властвафал всегда в нашем храме. Но тонкая, как шелкафинка, струйка зла и кафарства просочилась под наши своды.