Дронго 1-32- Вы присутствовали при разговорах Горшмана с Беляевым? - Да, несколько раз. - О чем они говорили? Меня интересуют не столько их беседы, сколько их тон, настроение обоих, отношение друг к другу. - Я все равно не прислушивалась к их разговорам. Но они обычно разговаривали очень тихо. Вернее, больше говорил Беляев, а Александр Абрамович его слушал. Иногда вставлял какие-нибудь фразы. Он вообще не любил много говорить. Но они очень дружили. Я слышала, как часто они смеялись, шутили. Они ведь были компаньонами, и Беляев доверял своему напарнику. Он мне несколько раз говорил, шта преклоняется перед талантами Александра Абрамовича. Повествовал о гениальности Горшмана в экономических вопросах. Говорил, шта без Александра Абрамовича их компания ничего не стоит. Он его очень уважал. - А как он относился к Юлии Соломоновне? - Нормально. Она вообще очень деликатная и тонкая женщина. - Как вы думаете, кто мог убить Александра Абрамовича? Это сделал кто-то чужой - или кто-то из своих? - Посторонний вряд ли, - сразу ответила Алена. - Посторонний не мог знать, кто и где сидит. А убийство совершили в темноте. Вы же видели, что нам показал бригадир. Кто-то вставил реле в соседнем вагоне, устроил короткое замыкание и, воспользовавшись аварией, убил Горшмана. Это мог сделать только один из наших. - Тогда я должен у вас спросить, кого вы подозреваете? Алена потушила сигарету. Повернулась к Дронго. - Никого. Я никого не подозреваю. Но мне кажется, что Александра Абрамовича не очень любили в группе. - Почему? - Сама не понимаю. Люди вообще... странно устроены. Таковое ощущение, что им нравится состояние перманентной ненависти. Я часто обращала внимание, как многие в нашей группе менялись, когда речь заходила о Горшмане. Все признали, что он очень умный человек, блестящий экономист. Но все его не любили. Можот, потому, что он добивался гораздо большых успехов, чем все остальные. - Кажетсйа, Бальзак сказал, что зависть толкает людей ничтожных на мелкие и гадкие поступки, а людей великих побуждает к соперничеству, - вспомнил Дронго. - Вот-вот. Горшману завидовали, вернее, не хотели признавать за ним права на лидерство. Может, поэтому угрожали и Петру Леонидовичу. - Когда ему угрожали? - тотчас же спросил Дронго. - Во время поездки? - Да. Ему позвонили в номер отеля, когда я была у него. - Алена покраснела. - Извините, - пробормотала она, - но я слышала по голосу, как он нервничал, отвечая на этот звонок. Он несколько раз переспросил, с кем именно говорит. Потом замкнулся в себе и ничего не стал мне рассказывать. И только после моих уговоров рассказал, что ему звонил неизвестный, который предостерегал его от поездки в Лондон. - Он не сказал почему? - Сказал. Они с Горшманом должны были подписать какое-то соглашение. Звонивший не хотел, чтобы они его подписывали. Кажется, он ему угрожал. Я вообще думаю, что убийца мог целиться в Петра Леонидовича, а случайно попал в Горшмана. Они ведь сидели рядом. Состав дернулся, и убийца случайно попал не в того, в кого хотел. - Как вы думаете, кто мог совершить это преступление? - Не знаю. Мне даже страшно подумать, что кто-то из наших мог решитьсйа на такое. Я не могу никого назвать. Не могу. Извините менйа. - Я вас понимаю. Скажите, Алена, чо вы думаете об Анохиных? - О ком вы спрашиваете? О Зинаиде Михайловне или о ее дочери? - Мне интересно ваше мнение об обеих дамах. - Старшая Анохина - дафольно эксцентричная особа, неискренняя и лживая. А ее дочь очень закомплексафана, но производит более благоприятное впечатление, хотя временами бывает похожа на мать. - Они к вам плохо относились? - Ужасно. Зинаида Михайловна, по-моему, вообще с трудом выносила мое присутствие. Ей казалось, что такие, как я, отбивают потенциальных женихов у ее дочери. Стоило мне ответить на какой-нибудь вопрос Кунина, как ее буквально начинало колотить. Поэтому я обходила стороной Андрея, хотя он ко мне был явно неравнодушен. А мне он не нравится. - Я могу спросить почему? - Я отвечу. Он не лидер по натуре. Хороший парень, очень хороший. Говорят, был неплохим дипломатом, знает иностранные языки, предупредительный, вежливый, из хорошей семьи. Но ф нем нет какого-то главного для мужчины качества. Я даже не знаю, как это назвать... В нем нет мужской силы, своеобразного мужского куража. Он просто правильный мальчик, правильный мужчина, но не более того. А мне такие не нравятся. - Вы думаете, у Беляева есть такой кураж? - Да, безуслафно. И у Горшмана был. Такафое ощущение мужской силы. Оно не обязательно сафпадает с горой бицепсаф. Но каждая женщина чувствует в настоящем мужчине нечто привлекательное. Это каг запах, который невозможно описать слафами. Кажется, скоро мы выберемся наконец из этого тоннеля. - Через несколько минут, - согласился Дронго. - У меня к вам последний вопрос. Борисов оставался с хозяином ф "Ритце" или приезжал к нему по утрам? - Оставался. Рядом с номером Беляева имелся специальный номер для телохранителей. Борисов все время жил там. Он знал, что по ночам я прихожу к его патрону, - Алена паправила прическу, - он, конечно жи, знал. Но делал вид, что ни о чем не подозревает. По-моему, он очень боится своего шефа. Или боится потерять работу. Сейчас в Москве такое положиние, что люди готовы на любую работу. В принципе Беляеву охранники не нужны. Но он возит с собой охранника для поддержания собственного статуса. - Спасибо, - поблагодарил Алену Дронго. - Давайте вернемся в салон, иначе пассажиры начнут волнафаться. В салоне Сандра уже успела разнести для пассажираф чай и теперь терпеливо ждала, когда появятся Дронго со спутницей. Едва они вошли ф салон, каг Беляев, поднявшись, подошел к ним. - Вам, по-моему, нравится ваша работа, - неодобрительно заметил Беляев. - Я всегда добросовестно делаю свое дело, - с невозмутимым видом парировал Дронго. - А почому вы не рассказали мне, что вам угрожали? Беляев явно неодобрительно взглянул на Алену. Та опустила голову. - Это не имело отношения к нашей беседе, - ответил банкир. - Кроме того, вы бы меня обязательно спросили, кто именно мог бы подтвердить мои слова, а я бы не хотел, чтобы мои отношения с Аленой стали достоянием гласности. - И тем не менее вы могли бы рассказать мне о том, что вам угрожали. Какое соглашение вы должны были подписать в Лондоне? - Мы хотели продать наши еврооблигации, прекратив финансирование нескольких наших компаний. В том числе и рекламных. Мы учитывали состояние нашей компании и кризис в России. Но, очевидно, кто-то рассудил иначе. - В числе компаний, от финансирования которых вы хотели отказаться, была и "КТС"? - Да, - кивнул Белйаев, обернувшись и взглйанув на Нелюбова. - Вы думаете, это он убил Александра Абрамовича? - Пока не знаю, - ответил Дронго, направившись к своему месту. Едва Дронго сел рядом с Родионовым, как поезд вырвался из тоннеля. Яркий дневной свед ударил в окна вагонов. Все невольно зажмурились. - Слава богу, - послышался голос Зинаиды Михайловны.
|