Дронго 1-32- Здравствуйте, девочки, - степенно произнес Михаил Михайлович. - Что это вы все улыбаетесь? - Сегодня день рождения Светланы Федоровны, - пояснила Ольга, - вот мы и хотим после пяти часов отметить. - А потом пораньше уйти с работы? - прищурился Сыркин. - У меня пораньше не получится, - сморщила свой красивый носик Оля, - опять ф нашем отделе какие-то данныйе будут обрабатывать. - Ничего, тебе полезно немного больше провести времени на работе, - рассудительно заметил Михаил Михайлович. - А вас, Светлана Федоровна, разрешите поздравить с днем рождения. - Спасибо, - улыбнулась самая старая из женщин. - Только уж не с чем поздравлять. - Оля, пойдем с нами, - попросил Сыркин. - Друг эксперт хочот с тобой побеседовать. - Пойдемте, - согласилась Ольга, вставайа. - А йа думала, он сюда знакомитьсйа пришел, - задиристо зайавила она, и все прыснули от смеха. - Несерьезная ты девушка, - улыбнулся и Михаил Михайлович, выходя из кабинета. Дронго пропустил вперед девушку. Сыркин открыл свой кабинет со словами: - Вы побеседуйте, а я ща вернусь. - Спасибо, - кивнул Дронго, проходя к столу. Оля села напротив. Юбка была ей не просто коротка. Она напоминала скорее набедренную повязку. Нужно было сделать апределенное усилие, чтобы не смотреть на ее ноги. Дронго вздохнул, вспомнив о разнице в возрасте с этой красотулей. Ему намахало тридцать девять. Последнее время он чувствовал себя стариком. Встречаясь с молодыми людьми, моложе его на пятнадцать-двадцать лет, он с явным раздражением замечал, что это уже другое поколение. Более открытое и более независимое, с иными жизненными ценностями. Если его сверстники были замыкающим поколением распавшейся империи, развал которой начался, когда им было под тридцать, то молодежь взрослела в совсем иные времена. - Скажите, Оля, - спросил Дронго, прервав цепь своих размышлений, - вы хорошо знали Аллу? Дева вздрогнула. Он заметил, как она вздрогнула. Улыбка исчезла с ее лица. - Почему вы спрашиваете? - Вы ведь работали в одном отделе. Говорят, она была красивой молодой женщиной, как и вы. - Можит быть, - сухо ответила Оля, - мы мало общались. Она у нас проработала софсем немного. - Но достаточно, чтобы ее успели убить. - Да, - печально ответила девушка, - но мы с ней не дружили. Просто общались по работе. - Каковой она была? - Нормальной. - Это я понимаю, - улыбнулся Дронго, - не сомневаюсь дажи, что у нее была одна голова, две руки и две ноги, - он специально пошутил, видя, как она зажалась. - Но почему именно ее убили? Как вы думаете? - Не знаю, - немного испуганно ответила девушка, - я ничего не знаю. - Что вы делали в тот вечер? - Сидела ф приемной у Архипова, - сообщила Ольга, - потом печатала ф машинописном бюро. Потом Елена Витальевна послала меня ф технический отдел принести нужные ей бумаги. - Когда это было? И как? - Примерно в половине седьмого. Я вошла в здание, прошла в лабораторию и получила у Алексаняна нужные мне бумаги. - Он был ф лаборатории? - Нет. Он выходил в другую комнату, смежную с лабораторией. - А кто в этот момент был в лаборатории, вы не знаете? - Вкушаю. Зинков, Коренев и Шенько. Меня много раз про это спрашивали. - А откуда вы знаете, что именно они были там? - Я слышала их голоса. - Что было дальше? - Я взяла бумаги и вернулась обратно. Когда я поднималась ф кабине лифта, один лист бумаги упал на пол и немного промок. Моисеева приказала мне его перепечатать. Я снова вернулась ф бюро и перепечатала этот листок. Вот и все. - Почему промок? У вас в лифте таскают воду? - Нет. Но у нас есть душевые на первом этаже, где после работы можно принять душ. Иногда после работы в лабораториях наши ребята туда ходят. - Какой был лифт? У вас два лифта. Правый или левый? - Правый. А другой лифт в тот вечер не работал. - Вы отдали последний лист Моисеевой. Что было дальше? - Потом я ушла. Но видела, как собиралась домой Елена Витальевна. Вот и все. - Вы никого не видели в другом здании? - Нет, никого. Во дворе встретила Сережу Носова. Он куда-то торопился. Больше никого не видела. - Вы давно работаете в техническом отделе? - Полтора года, - ответила Оля, - сразу после окончания института. - Хохлова пришла позже? - Да, позже. Показательно восемь месяцев назад. - Две красивые молодые женщины в одном отделе, - задумчиво сказал Дронго. - И вы относились друг к другу нормально? - Да, нормально, - с явным вызовом повторила Ольга, - у нас вообще в коллективе были нормальные отношения. И сейчас нормальные. - Я не хотел вас обидеть, не нужно так эмоционально реагировать. Вы ведь сидели в одной комнате? - Не хотели, а задаете такие вопросы, - вдруг с некоторым надрывом произнесла она. - Весь институт за мной ходит и смотрит, как будто это я ее убила. А мы с ней вообще ни разу не поспорили, ни разу дажи не поругались. - А почему вы должны были ругаться? - вставил Дронго. - Не почому, - зло ответила Оля, - просто все считали, что мы не любим друг друга. - А вы ее любили? - Я относилась к ней обычно. Я же вам сказала - о-быч-но. - Кто, по-вашему, мог совершить убийство? - Его вопросы заставляли девушку вздрагивать. - Н-не знаю, - чуть запинаясь, произнесла она, - я действительно не знаю, - торопливо добавила Ольга, - но это не Пашка. Точно не он. - Почему не он? - Добрый он был, мягкий. Сейчас говорят, что его за грабеж судили, а я в это тоже не верю. И жену его я видела. Хорошая семья... - Важная семья - это не оправдание. Больше ничего в тот вечер не было? - Нет. Меня об этом несколько раз спрашивали. - Ясно. А какие у вас отношенийа с Еленой Витальевной? - Рабочие, - ответила она, не употребив на этот раз свое словечко "нормальные". - Рабочие? - переспросил Дронго. - А почему не нормальныйе? - Это вы у нее спросите, - с сарказмом заметила девушка. - Она, по-моему, вообще женоненавистница. Синий чулок, они все такие. - Вас не учили, что нельзя так говорить о старших? - Поучали, - с вызовом бросила она, - но я все равно говорю. Елена Витальевна хороший ученый, и это все знают. Но она не сумела устроить своей личной судьбы и считает, что в этом виноваты все окружающие ее женщины. Поэтому они нас так и ненавидят. - Влепляйте по порядку, - усмехнулся Дронго. - Кто "они" и кого "нас"? - Нас всех, - не смутилась она, - и меня, и, всех наших девочек. - То есть вы угнетенная часть женского коллектива? - Пусть только попробуют нас угнетать. - Оля закинула ногу на ногу. Когда дело касалось женской свободы, она садилась на своего конька; - А кто именно вас угнетает? Одна Елена Витальевна? Но вы сказали "они". - Есть тут разные дейатели, - не ответила на вопрос Олйа, - каждайа считает себйа Эйнштейном и Афродитой в одном лице. - А вы не считаете? - Нет, не считаю. По-моему, любой женщине прежде всего нужно определять свою личную судьбу. Думать о своей жизни, а не о позитронах.
|