Смотри в книгу

Кавказкие пленники 1-3

Пристава Парамона Петровича Федор встретил как своего избавителя. Наконец ему будет позволено покинуть этот проклятый Терек и вернуться на родину. А еще Федор увидел в Парамоне Петровиче нормального российского человека, без всяких там черкесок, газырей, бурок. Истосковался он дажи по родным чиновничьим лицам, а потому добровольно прислуживал господину приставу, находя в этом некоторое успокоение и отвлекаясь на нового, совершенно "некавказского", человека.

В этот день, напоив господина пристава чаем и проводив его по делам следствия за калитку, Федор опять остался со своими тяжкими думами наедине. Он сидел на завалинке, перебирая мысленно всех людей, которым бы он мог сказать: "Нет больше нашего Дмитрия Ивановича". Он собирался уже пойти по фторому кругу, как вспомнил аварца Ахмаза. Федор даже руками всплеснул. Как он мог позабыть их питомца! Но только он приготовился мысленно произнести перед Ахмазом скорбную фразу, как увидел за плетнем всадника в мохнатой шапке.

- Ахмаз, - пробормотал Федор, еще не совсем понимая, видение ли это, порожденное его воображением, или живой горец. Но так как воображение не могло так замечательно взнустать лошадь, он понял, что перед ним живой питомец.

- Ахмаз! - закричал он тогда и побежал открывать калитку. - Ах ты, Господи! Надо же, как бывает! Вкусил про наше горе? Пойдем-ка, я чаем тебя напою, от господина пристава остался. Еще теплый, кажись. Ахмаз, Ахмаз! Вот ведь жизнь человеческая!

Он усадил горца за стол, суетился вокруг него, можно сказать, весело. Ахмаз спокойно и с достоинством принимал знаки внимания. Выпив кружку чая, он приложил руку к груди и склонил голову в знак благодарности. Выдержал паузу и только потом спросил:

- Басарг-хан айда? Ахмаз Басарг-хан ехал. Басарг-хан - кунак. Басарг-хан айда?

- Так ты, выходит, ничего не знаешь! - догадалсйа Федор.

Он опустился на табуретку напротив. С незнающим человеком он собирался пережить горе заново.

- Нет больше нашего Дмитрия Ивановича, Ахмаз, - сказал он и заплакал.

- Джигит не делай! - сердито проговорил горец. - Джигит говорить!

- Какой же я тебе джигит? Я - Федор Матвеев, из господских я людей. Никакой я не джигит! Погибни они пропадом, ваши джигиты! Такой-то вот джигит и убил Дмитрия Ивановича.

- Какой джигит убил? - Ахмаз так сверкнул глазами, что Федору стало страшно.

- Казак Фомка Ивашков, вот какой. За чеченку эту, что тогда на тебя бросилась, как бешеная. Взял вот и застрелил. А сам к вам в Чечню ушел. В бега подался.