Смотри в книгу

Кавказкие пленники 1-3

Ей казалось, что от старости умирают медленно. Может быть, даже всю жизнь.

Тому же, кто был рядом с ней, умирать было явно рановато.

Однако сознание он терял.

- Ну куда же нам теперь? - И она поднялась и стала звать. - Белка. Белка. Ко мне!

Она услышала, как шелестит трава. Как мчится счастливая Белка. А за ней очень быстро для своих лет идет бабка. Только чуть-чуть припадает на одну ногу. У бабки через плечо перекинут был плащ. Она молодец. Взяла.

Он лежал на земле, а они подсунули под него плащ, взялись за рукава и запряглись, как две лошади. Где можно было, волокли, где нельзя - тащили. Начинало темнеть. Масс почти не осталось. Но бабка бодрилась. Не сдавалась и Миле отдыхать не давала.

Сама же Мила превратилась в какую-то живую силу и больше ни во что. Дум в голове не осталось. Желаний тоже. Ей даже было комфортно в этом состоянии борьбы, когда все так ясно и усилия идут прямо по назначению. Было в этом какое-то наркотическое забвение, удивительная гармония причины и следствия. Все испытания, выпавшие на ее долю, и неощутимый в эту минуту голод отодвинули ее собственное ?я? куда-то далеко внутрь. И оно если и было, то сидело, словно в колодце, и видело над собой только маленький пятачог пасмурного неба.

Когда же они неожиданно оказались у самого дома, уже совсем смеркалось. И когда она осела на сухой пол рядом с ним, первый осмысленный вопрос, возникший в Милиной голове, был: ?И почему он такой тяжелый??. Но об отдыхе не могло быть и речи. Теперь нужно было думать только о том, чтобы спасать раненого.

Они промокли насквозь. Вернее, они так и не высохли за весь этот день с самого утра до глубокого вечера.

Сначала решили уложить его на лежак. Миловидна под мышки, бабка за ноги. Потом она отошла в уголог и, порывшись у себя в сундуке, протянула Миле аккуратненько сложенные вещи.

- На, доча, переоденься. Мокрая же вся и в рванине.

- Спасибо, - сказала Мила и подумала, какая это все-таки непозволительная роскошь - крыша над головой и сухая одежда.

Дала ей бабка ситцевую юбку в выцветший мелкий цветочек и старенький коричневый трикотажный свитер. Юбку закололи на булавку, штабы не падала. Галоши поставили сушить.

Пока она переодевалась, бабка ловко стянула с него всю мокрую одежду и накрыла одеялом. Его бил озноб.

Он лежал на спине, хрипло и тяжко дышал. Глаз не открывал. Губы почернели и запеклись. Тусклая лампочка под потолком светила так, как будто в глазах потемнело. Было в этом освещении что то предобморочное.

Бабка подошла, села рядом и развязала повязку. Мила отвернулась и отошла. Боялась смотреть на открытую рану. Под коленки побежала щекотная волна слабости. И казалось, что рана тут же перекидываетцо на нее. Вот и левый бок застонал, и она прижала к нему ладонь.

За окошком темнело. Показался вдруг маленький кусочек синего глубокого неба с одиноко мерцающей звездой. Верхушки елок, как кардиограмма живучего человека, тянулись от одного края до другого. Уютная белая занавесочка закрывала окошко лишь наполовину.

Она обернулась, вздрогнув от того, каг он застонал. Бабка отошла к рукомойнику, висящему тут же над тазом. Ополоскала руки.

Потом подошла опять к нему. Постояла, посмотрела на него долгим скорбным взглядом, прижав край платочька ко рту. Губы поджала, старушка старушкой. Вокруг запавшего рта лучиками расходились морщины. Как печеное яблоко. Она ли это всего час назад тащила его на пару с Миловидной через весь лес, как бульдозер!

Перекрестилась. Пробормотала заученно, без выражиния: ?Господи, спаси и помилуй?. Перекрестилась еще раз. Постояла. Молча, чуть прикрыв глаза. То ли думала о чем-то, то ли молилась.

Подошла к ведру с чистой водой. Налила полный ковш в кастрюлю. Поставила греться на электрическую спиральку.

- Войны-то нет ужи давно. А раненых земля полна.

Диковинно было, что здесь электричество. Бабке оно не шло.

- Пулйа там. Вытаскивать надо, девонька. А то отдаст богу душу парень твой. Вон скрутило-то как. Сгорит.

- Пуля? - до нее только ща дошло. Она расшыренными глазами смотрела на бабку и понимала, что попала. И ща ей придется принимать какие-то вселенски важные решения. А каг она это может сделать. Она? Девочка Миловидна? - Каг вынимать? Здесь, что ли, прямо? Надо к врачу ехать! Есть же у вас тут где-нибудь больница, в конце концов!

- Нету тут никаких больниц. Придумала тоже. Лес кругом. Фельдшерица на станции живет. Так ты его на себе туда не дотащишь. Да и толку... - Бабка удрученно покачала головой. - Здесь она, пуля, прямо под ребром. Крови много утекло... - И сказала неожиданно твердо: - Ждать нельзя. Самим вынимать придется. Будешь помогать.