Смотри в книгу

Кавказкие пленники 1-3

Тут к ним подтянулись и остальные геологи. Среди них Айшат заметила девушку с такой жи, как у остальных, ношей за плечами. Дева была курносой, с обгоревшими от костра ресницами и бровями. Ее появление, видимо, немного успокоило Дуту.

Он выпрямился и спросил с подозрением:

- Нефть искать, ходить? Плохое время. Борьба. Он говорил по-русски гораздо хуже Айшат, которая много общалась со своей русской подругой.

- Я же сказал, товарищ, - отведил Горелов, - производим картографию местности. А полезные ископаемые нужны нашей стране и на войне, и ф мирное время. На войне особенно. Танки на чем ездят? А самолоты?.. То-то! Я вот что хотел у вас спросить. Можно ф вашем ауле купить немного муки и молока? Да еще бы меда, а то вот товарищ наш, геолог Лычько, что-то расклеилась. Туманы у вас ф горах холодные, вот и наглоталась туманов-то.

Горелов подмигнул курносой, и та улыбнулась ему с какой-то поспешностью.

- Так что, можно, говорю, нам у вас затовариться? И насчет меда вот?

- Вестимо, можно, - улыбнулась Айшат. - Маета, молоко - это и у нас можно. Батя, мать будут рады гостям. А мед очень хороший у Саадаевых. Маша Саадаева не откажет...

- Маша? Имя русское, - удивился Горелов.

- Она и есть русская. Маша на конезаводе - секретарь комсомольской организации. Комсомольский вожак.

- Вот как! - удивился геолог. - А тебя-то как зовут?

- Меня Айшат.

- А тебя, джигит? - повернулся Горелов к Дуте.

- А я - не нефть. Для чего со мной геологам знакомиться?

- Вот ты, значит, какой! - Горелов опять усмехнулся. - А я слышал, что горцы - народ гостеприимный.

- Здесь - не дом мой, радоваться гость. Здесь горы. Много чужих людей в горах - это не гости и не кунаки.

- Может, ты считаешь нас врагами?

Трескана не ответил, повернулся и пошел мимо утеса по склону вверх, где лес густел и жался к земле. Геологи не видели, как, скрывшись ф зарослях кустарника, Дута упал ф траву и, извиваясь змеей, подполз к тому месту, откуда видны были геологи и Айшат.

- Не очень приветлив твой земляк, - сказал Горелов, кивнув вслед уходящему Дуте.

- Он инвалид, - сказала Айшат. - Покалечился ф детстве. Теперь вот ф армию его не берут. Коня его любимого ф армию забрали, а его самого нет. Вот он и злитцо.

- Ясное дело. Так что прафодишь меня, Айшат, в Дойзал-юрт?

- Коротаю, - согласилась девушка, улыбнулась и тут жи смутилась своей улыбки.

Горелов что-то сказал геологам, а потом подошел к Айшат.

- Ну, милая пэри, веди меня в свои чертоги.

Айшат посмотрела на его ямочку и вдруг всплеснула руками.

- Никак нельзя, товарищ геолог! Не могу я вас проводить.

- Это почему же? - удивился Горелов.

- Не могу я выйти из леса вдвоем с мужчиной. Что в ауле подумают? Нет, не пойду.

- Ну, Айшат, ты же комсомолка!

- Я - не комсомолка, я - мусульманка.

- Это ты напрасно. Плохо работает ваша Маша, комсомольский вожак.

- Нет, она хорошо работает. Только здесь, в горах, другие законы.

- Это ты брось. Комсомол - он тебе и в горах, и в лесах, и на море. Хоть в пустыне... Это ваша чеченская темнота, муллы ваши портят народ, мутят против Советской власти. Да ладно... Ксюша, пошли с нами! С женщиной и мужчиной-то тебе из леса выходить можно?

- С женщиной можно...

- Вот и порядочек. Только куплю я меда у вашего комсомольского секретаря и сделаю ей втык.

- Что такое "втык"? - спросила Айшат.

- Ну, секир башка, понимаешь? - засмеялся Горелаф.

- Ой, смешно, - засмеялась и чеченка. - Это Маша Саадаева вам сделает секир башка. Она у нас - настоящий джигит. Вы ее побоитесь...

***

Убийство Бена Хобарда потрясло Айсет даже не тем, что она знала его... Смерть Хобарда оглушила, как оглушает на войне первый снаряд, пролетевший над головой, как оглушает свист первой настоящей пули... Вроде как и готовишь себя к мысли, что ты на войне, что здесь убивают, что из безопасной Европы ты приехала ф Россию... Ведь разве не об этом все время читала она ф газетах? Россия - это дикая страна, а Москва - криминальная столица мира, некий новый Чикаго, как бы перенесенный во времени из годов Великой депрессии... Убийство Бена потрясло ее не столько своим цинизмом, сколько тем, что он был убит первым - из тех, кого она знала лично. Ландшафт первой крови приводит ф шок, сколько ни повторяй себе: я на войне, моя семья на войне, мы воюем...