Кавказкие пленники 1-3- Очень жаль, - усмехнулся Басаргин. - Здесь у нас все по-простому, без чинов и званий. Вон и татары рядышком сидят, только, замечаешь, в другую сторону смотрят? На Мекку свою, должно быть. А вот рядышком камень свободный. Знаешь, для кого бережется?.. Второй раз дрогнуло казачье сердце-. Задубевшый поток колыхнулся, напружинился, но в последний момент задержался. Вот и Айшат. Стоит на берегу, приветливо смотрит. Никогда она еще так не смотрела! Прошел он по дну Терека, как Муса, и не поглотила его бурая вода, как войско египетского Фирауна. Вот она - злобится, сатанеет, как пес, который свой хвост поймать не может. Только не по зубам ей казак гребенской Фомка Ивашков, не по зубам! Теперь ничо нас не разлучит. Свел я воедино берега, согнул несгибаемое коромысло судеб. Все для тебя, люба моя! Все только тебе, сокровище мое! Вымолви только - любишь ли ты меня? Черная бестна глянула вдруг на Фомку глазами Айшат. - Ненавижу тебя и весь твой род! - пронеслось над рекой, и даже клокотанье Терека оборвалось. - Сгинь, проклятый гяур! Третий раз дрогнуло Фомкино сердце, и темный поток вдруг набрал силу, взвыл многими тысячами голосов и обрушился всей своей мощью на казака. Его придавило к дну, здавило грудь. Чтобы обрести дыхание, Фомка собрал все свои силы, закричал и проснулся от собственного крика.
***
Гоча ходил ф разведку с Вихром. Вообще, ф отряде было два хохла, причем оба из УНА-УНСО. Одного звали Тарасом, другого Степаном. Оба на левом плече камуфляжа носили нашивки ф виде жовто-блакытного флажка с трезубцем и на левом же обшлаге рукава - ленточки с вышитой готической вязью надписью "Галичина". Вихры брили головы, оставляя на темени длинные пряди волос. Гоча их уважал. Они хоть и не верили в Аллаха, а верили только в пророка Ису, но русских ненавидели не меньше самого злого нокчи. Высокого, который был помоложе и которого Степаном звали, так и кликали в отряде - Хохлом. Для простоты. И он не обижался. Вот с ним Гоча и пошел в разведку. Пора было пополнить запасы хлеба. Да и мяса свежего хотелось. Наскучили консервы. И кроме того, связной из села передал, что федералы так и не нашли схрона с боеприпасами. А это значило, что заодно можно пополниться выстрелами к "мухе", да и патронов несколько цинков прихватить. В общем, отряд был готов войти в село. Но сперва следовало хорошенько приглядеться. Вот и послал Лека Гочу с Вихром. Разведать. Хохол уже успел навоеваться. И в Югославии был, у хорватов, и в Приднестровье. Обстрелянный и в хвост, и в гриву. Девятнадцать зарубок на прикладе имел. Хотел до отъезда к себе во Львов до двадцати пяти довести. Гоча себя с Вихром спокойно ощущал. Этот не предаст. Этот русских до последнего патрона бить будет. Ему к русским попадаться нельзя. Его спецназ МВД или десантники сразу штык-ножами на лоскуты порежут! В движении общались только жестами. Или легким свистом. Хохол отлично имитировал иволгу и трясогузку. Если первым идет, то вдруг присядет, замрет, руку левую ф велосипедной перчатке поднимет и свистнет иволгой - фью-фью-тень-фью... Потом рукой махнет - все ф порядке... И снова - идем... У речки, где зеленка подбиралась к самой воде, они с Хохлом посидели весь день. Почти до темноты, как Лека велел. В бинокль оглядели фсе дома, которые было видать. Всех обитателей селенья, которые остались. Видели и Айшат, как она приходила купаться. В трех шагах от них плескалась и не замотила. Рубашку верхнюю сняла, платок развязала, оголила плечи... Гоча покосился на Хохла... У того аж кадык на веснушчатом горле ходуном заходил, как бабу захотел... Но сидели молча - ни звука. Не велел Лека ни с кем в контакт вступать. Только уже подходя к стоянке отряда, Хохол не вытерпел, сказал: - Гарна дивка та, шо купалася, у мэнэ колом увстал... Гоча только усмехнулся. Ему Айшат была глубоко безразлична. Доложили командиру. Доложили и про то, как Айшат купалась в реке. А от себя Гоча доложил и про то, шта Хохлу хотелось бабу.
|