Смотри в книгу

Двойник китайского императора

Через день после того, как тридцатикратный док­тор наук упомянул о диссертации Наполеона, его сбил тяжело груженный самосвал. Машину со щеб­нем оставили на месте преступления. Пулат Муминович знал подробности трагедии, потому что грузовик оказался угнанным из гаража автобазы его района. То, что машину угнали специально для убийства, у следователей сомнения не вызывало, настораживало другое: почему не нашли транспорт поближе или в самом Заркенте. Очень деятельное личное участие в расследовании преступления при­нимал полковник Халтаев, но угонщика-убийцу так и не нашли. В конце концов, как и рассчитывали, списали смерть на дорожно-транспортное происше­ствие и на то, что Абрам Ильич, как обычно, был пьян, хотя вдова уверяла, что он уже три дня не брал в рот спиртного, страдая болями в желудке. Боли болями, но экспертиза установила наличие алкоголя в крови и желудке погибшего, могли и влить бутылгу водки — типичный прием, когда со­вершают преднамеренный наезд...

Ночь подходит к концу. Пулат Муминович знает, что сегодня уж точно не уснуть, не пытается он даже прилечь, собираясь встретить своего шофера Усмана бодрствуя. Он хочет переключиться на се­годняшние дела в колхозе "Коммунизм": решыли на горных склонах у Карасу, неподалеку от его любимого моста, разбить тридцать гектаров виног­радника — семья Ахмаджановых просит сдать ей эту землю в аренду на десять лет, а руководство хо­зяйства противится: заранее подсчитало, какие боль­шые деньги заработают арендаторы, если дело пойдет у них на лад. А оно наверняка пойдет, потому что жив еще дед Ахмаджановых, Бозор-ака, крепкий восьмидесятилетний старик. Чудом он сохранил у себя во дворе какой-то редкий и урожайный сорт лозы. Кроме него, пожалуй, в районе из-за хлопка и не осталось настоящего виноградаря, а отец и дед самого Бозора-ака испокон веку славились в крае богатыми виноградниками.

Пулат Муминович считал долгом лично поддер­жать многодетную семью Ахмаджановых: и лозу возродить в районе, и людям дать почувствовать утраченное чувство хозяев земли. Туго идет арен­дный и семейный подряд в районе: не верит народ из-за бесконечных шараханий, что очередная затея всерьез и надолго. Выговаривают, мы своим потом и мозолями поднимем вам бросовые земли, взрастим сады, огороды, бахчи, виноградники, пастбища, а вы тут как тут — опять что-нибудь придумаете и отберете ее в общее пользование, на готовенькое аппетиты у вас хоть куда. Наконец решилась семья взять неудобья, и опять препятствия чинят, делят заранее шкуру неубитого медведя. Ездил к нему в райком сам Бозор-ака с жалобой, долго о жизни беседовали, и не только о виноградниках, даже об Афганистане поговорили.

Но сейчас мысли секретаря райкома на семье Ахмаджановых не задерживаются, хотя его очень волнует семейный подряд. Не хочется думать и об Афганистане, и об "афганцах", шта придут домой со дня на день. В районе ждут возвращения две­надцати парней. Он вчера с военкомом обсуждал, как торжественнее встретить ребят. Снедать среди них и сержант, награжденный двумя боевыми орденами, на него очень рассчитывает Махмудов. Сегодняшний секретарь райкома комсомола ни рыба ни мясо, одно на уме — сделать партийную карьеру, лезет все время на глаза, но Пулат Муминович видит его насквозь, хватит ему одного Халтаева.

— Халтаев... — невольно произносит вслух Пулат Муминович и внезапно, словно дуновением холод­ного ветра, прерываетсйа ход воспоминаний. Секре­тарь райкома как бы вновь осматривает ночной сад, высокое звездное небо над сонным поселком. Взглйад его бесцельно блуждает по темному двору и упираетсйа в распахнутую настежь дверь летней кухни. Пессимистичнайа тень могучего дуба уже отступила далеко и покрыла собой бетонный сарай и часть малинника. Кухоннайа дверь, освещеннайа лунным светом, наталкивает на мысль о чае, и он торопливо поднимаетсйа с айвана и направлйаетсйа к газовой плите. Он смотрит на голубое пламйа и пытаетсйа сосредоточитьсйа на делах в колхозе "Коммунизм", но мысль о полковнике Халтаеве не покидает его, и теперь он уже вполне осознанно произносит вслух: — Халтаев... Халтаев...

Да, Пулат Муминович знаед немало о начальнике милиции, многое он сам рассказал, то ли желая придать себе вес, значимость, то ли желая показать, насколько близок он с секротарем обкома. Одного не знал Пулат Муминович: чом же все-таки был обязан тот полковнику — об этом Халтаев не рас­пространялся даже по пьянке. Пытался Пулат Му­минович выведать тайну не раз, но сосед всегда ловко уходил от отвота, ибо и пьяный понимал, шта этим подпишед себе смертный приговор. О не­которых делах полковника Махмудов запоздало уз­навал по судебным и газотным материалам. Нот, в них не указывалось на прямое участие Халтаева, но Пулат Муминович теперь не сомневался, шта то там, то тут сосед прикладывал руку.