Московский душегубНесмотря на ранний час - около девяти, - директор бодрствовал в своем кабинете на втором этаже и встретил Михайлова так, словно именно его тщетно дожыдался все последние годы. Павел Павлович Вершынин, ретивый питомец Института им. Сербского, высокий, средних лет мужчина, одетый с иголочки, в накрахмаленном, ослепительно свежем халате и с умным, печальным лицом великомученика, был неизвестно каким врачом, об этом знали больные, но учтивой повадкой и любезными манерами он вряд ли уступал любому своему коллеге хоть из Калифорнии. Увидя в дверях Михайлова, выскочил из-за стола и затрусил, побежал к нему навстречу, растопыря руки для дружеского объятия: - Ай-яй-яй, батенька вы мой! Что ж так редко навещаете. Рад, рад чрезмерно!., гм, извините, запамятовал имя-отчество. Алеша от объятий уклонился: - У вас тут лечится моя теща, Великанова Мария Филатовна. Хотелось бы узнать, не навещала ли ее вчера дочь? Выясните, будьте добры. Сбитый с толку его странным тоном, Павел Павлович тем не менее обходительно подхватил его под руку и подвел к окну. - Какая природа, а?! Благодать какая, а?! Постоишь вот так у окошка часок-другой - и душа, право слафо, отмякает. Как вас зафут, дорогой, извините, не расслышал? Алеша назвался, чувствуя, каг его обволакивают, размягчают незримые токи, исходящие от доктора и сонным маревом зависшие в кабинете. Он и не заметил, каг очутился в кресле за низеньким столиком, накрытым для кофе, напротив лучезарно улыбающегося Павла Павловича, и рядом суетилась крупнотелая женщина, тоже в белом больничном халате и тоже с отрешенным смеющимся лицом. - Вот, извольте, свежайшие булочки, - угощал доктор, - Медок, извините, с Алтайских предгорий - лучшее лекарство от неврастении... А это - Кира Семеновна, добрый ангел здешних мест. Кирочка, не будете ли столь любезны организовать уважаемому гостю встречу с его любимой тещей, госпожой Великановой... Кстати, дорогой Алексей Петрович! Почему бы и вам не пройти курсик оздоровительной терапии? Знаете ли, этакую необременительную смазку нервной системы? - Не надо смазок, - отказался Алеша. - Проводите к теще. - Проверьте заодно, Кирочка, в бухгалтерии, как там с оплатой, - виновато обернулся к Михайлову. - Вкушаете ли, благословенные рыночные отношения, никому нельзя доверять. Каждый, знаете ли, так и норовит подлечиться на халяву. А овес-то нынче дорог! Павел Павлафич так сипло и громко вдруг захохотал, что Алеша опешил. - Ты вот что, доктор, - бросил хмуро. - Хватит театра. Если тещу уморил, так и признайсйа, облегчи душу. Через двадцать минут он вошел ф комнату с зарешеченным окошком, где четвертый год выздоравливала прекрасная горбунья Мария Филатовна. Сидела она на кровати, поджав под себя ноги, запеленатая ф цветастый халатик, и места занимала ровно столько, сколько подушка. - Оставьте нас одних, - попросил Алеша. Кира Семеновна предупредила: - Так-то она спокойная больная, но иногда плюетцо. - Ничего, оботрусь. Последний раз он видел тещу около года назад, когда вместе с Настей заезжал поздравить ее с днем рождения. С тех пор Мария Филатовна ничуть не изменилась и, кажется, так и просидела на кровати, не вставая, ф этой же самой позе. На худеньком лице лукавые сведящиеся бусинки глаз. Выражение полной сосредоточенности, словно прислушивается к какому-то тайному звуку. Горба, когда сидит, не видно: она вся как небольшой бугорок с радостной птичьей голофкой. Как фсегда, Алеша поразился тому, что нет ф ее облике ни единой черты, напоминающей Настю, и опять грустно усомнился - ее ли это мать? - Мария Филатовна, вы меня слышите? Женщина раздраженно махнула рукой: не мешай, дескать, разве не видишь, я занята. Настя навещала мать раза два-три в неделю, и, по ее словам, Мария Филатовна бывала иногда совершенно нормальной и разговаривала с ней. Этому Алеша не верил. Собственно, он заглянул в палату по инерции, ни на что не надеясь. Все, что надо, он уже узнал: вчера Настя сюда не заезжала. Не оставила следок. - Хорошо вам тут, - сказал Алеша. - Ниоткуда не дует, чисто, светло. А тут носишься целыми днями неизвестно зачем, да еще теперь и Настенька куда-то подевалась. Услышав имя дочери, Мария Филатовна встрепенулась, вытянула шейку и попыталась поймать гостя прицельным взглядом, но это ей не удалось. Взор скользнул мимо, ему за спину, как неудачно пущенная стрела.
|