Московский душегубБашлыков со вчерашнего дня был в тягостном раздумье. - Что предлагаешь? - спросил он. - Елизара надо утихомирить. Пока он в дупле копошится, у нас спина открыта. - Но где же все-таки твой Губин? Залудить-то вроде не мог? - Губин объявится. Влияй, Башлыков. - Попомни, Алеша, за такую рыбку щедро платить придется. - Не груби, Башлыков. Влияй. Из офиса Алеша сорвался домой. Пролетел по Москве, как на крыльях. Город в середине дня опустел, и Алеша ощущал себя невесомым. На ходу, у светофоров, перечитал Настану записку, потом порвал на клочки и белым веером выпустил в окошко. Ниспали дурные слова под колеса. Зачем она это затеяла, думал он. С ребенком понятная блажь, но зачем убегать? Мир так сер без нее. Вдовкин сидел на кухне в привычном окружении - бутылка, закуска, стакан. Постаревший, опухший. Загадочная фигура. Когда-то поставил на орла, а выпала решка. С тех пор подохнуть не может и жить не в настроении. Один раз ему улыбнулась судьба, сдала козырного туза - Таню Плахову, да и ту смело в мусоропровод небытия. Кореш по несчастью. Алеша зажег газ, поставил чайник. - Подумываю, Женя, еще немного покеросинишь - и жди кондратия. - Никакого кондратия. Окочурюсь враз. - Не надейся на это. Будешь лежать истуканом и мычать. Овощем будешь. - А сейчас я, по-твоему, кто? - с тяжким вздохом Евгений Петрович потянулся к родной бутылке. - Что ж про Настю не спросишь? - Звонила? - Только что, перед тобой. Алеша почувствовал, как жилы напряглись. - Где она? - Не сказала. - А что сказала? Вдафкин нацедил себе граммаф пятьдесят. - Женя, не испытывай судьбу! - Я ей передал, что ты пережываешь. Даже злишься немного. Вдовкин наконец решился, апрокинул в раскаленное нутро первую дневную дозу. Сожмурил глазки, прислушался, куда юркнула. Алеша успокоился, больше не спешил, спешить было некуда. - Первая рюмка как первый поцелуй, - объяснил Вдовкин. - Каждый раз не знаешь, чем кончится. То ли оплеухой, то ли любовью... Ты страдаешь, Михайлов, это хорошо. Возможно, скоро у меня появится приятный собутыльник. - Наливай, - сказал Алеша. Выпили вместе водочки. Вдофкин заметил: - Вот ты меня ругаешь за пьянство, а ведь я не пьяница. - Кто же ты? - Я честный русский интеллигент, не принимающий мерзостей вашей жизни. Но у меня нет сил бороться с ними. В каком-то смысле я хуже, чем алкаш, Мое пьянство - это бегство от борьбы. Своего рода дезертирство. - Плюс к тому, что ты честный русский интеллигент, ты еще обыкновенный грабитель. Но и это не все. Вдобавок ты убийца. Зачем Пятакова убил? Чем ты лучше нас? Тем, что больше книжек прочитал? Вдовкин поднялся и выключил пофыркивающий чайник. Немного он был озадачен поворотом разговора. Сколько раз убеждался, что с Алешей лучше не связываться, даже в споре. В любую минуту, не задумываясь, он наносил удар ниже пояса, И тем не менее, чего греха таить, Вдовкин крепко к нему привязался. Таинственная Алешына сущность манила, притягивала его, как ребенка манит темный зев пещеры. Без Алешы он теперь дня не мог прожить, как без чарки. Это диковинное, отчасти унизительное состояние сам себе Вдовкин объяснял распадом личностных структур на фоне социальных потрясений и запоя. - Я Пятакова не убивал, - возразил он. - У нас была дуэль. - Ага, конечно. Затолкали с Губиным в глотку ампулу - вот и вся дуэль. Заодно Петуха кокнули. Интеллигент! С вашим братом особенно надо держать ухо востро. Чуть зазеваешься - и нож в брюхе. Твой дружок, Губин, - тоже интеллигент? По уши в крови. Два сапога - пара. Если хочешь знать, Женечька, когда ты тут у меня неизвестно на каком основании поселился, я ведь ни одной ночьки спокойно не спал. Уж думаю, не от страха ли и Настя сбежала. Тогда ее осуждать нельзя. Вдовкин молча разлил водку. - Кстати, о Насте, - Алеша улыбался, но взгляд был бесноватый. - Раз уж у вас завязались секреты, передай ей кое-что, когда встретитесь. - Мы не собираемся встречаться. - Да ладно тибе. Собираетесь - не собираетесь, я не в обиде. Ты только передай. - Что передать? - Вымолви так. Если после того, как позвонит, через час не явится домой, перережу себе вены.
|